Нить сплетающая судьбы, Альтернатива и сказка Опции

Пару строк от автора

Если вы всё же наберётесь терпения и станете читать, то позвольте предупредить от поиска совпадений с реальными людьми, странами, событиями, датами, названиями и др.
Всё нижеизложенное является всего лишь фантазией на тему что могло бы быть, но никогда не было и... увы, никогда не будет.

С Уважением, Автор

Пролог

- Вот тебе бабушка и Юрьев день…
Произнеся сакраментальную фразу, профессор поморщился и отвернулся. Один из археологов яростно сплюнул, отшвырнул от себя заступ и побрёл в сторону лагеря, бормоча под нос ругательства. Фархат, высокий, черноволосый и бородатый мужчина, в френче песчаного цвета и с погонами полковника на плечах укоризненно покачал головой. В своё время он проходил подготовку в советском военном училище, так что в витиеватых выражениях, выражающих крайнее эмоциональное состояние, разбирался прекрасно.
Другой археолог, доктор наук Соловьёв, голубоглазый блондин, красивый, хоть и с облупившейся от загара кожей, до того молча ковырявший песок носком ботинка, оставил своё интересное занятие, поднял голову и спросил у представителя власти:
- Так это только декларирование намерений или…
Фархат печально улыбнулся:
- Увы. С первого числа все выданные разрешения на раскопки аннулируются. До этого срока вам надлежит свернуть работы и сдать найденные ценности в министерство культуры.
- Но нам нужно еще, по крайней мере, месяц, чтобы всё завершить, - вмешался профессор Иванников.
- У Вас всего четыре дня, уважаемый, - Фархат опёрся на капот своего джипа и добавил. – Я по-дружески сам решил предупредить вашу экспедицию. Остальным только послали предписания. И…
Он повернулся в сторону водителя и по-арабски приказал:
- Отойди подальше.
Солдат молниеносно слетел с водительского кресла и отбежал от машины метров на сто. Русского языка он знать не должен, но Фархат не хотел рисковать. Проводив подчинённого взглядом, полковник продолжил:
- Тех, кто не выполнит требование приказано задержать и доставить в Аль-Симатру для публичного наказания.
Соловьёв нахмурился:
- Показательная порка? – Уточнил он.
- У нас не средневековье, - ответил Фархат. – Пороть никого не будут. Просто отсекут правую руку.
Соловьёв машинально посмотрел на кисть своей руки, спрятал её за спину и передёрнул плечами.
- Ясно, - Иванников досадливо скривился. – Нет ничего хуже политики.
- Лаврентий Павлович, - начал, было, Соловьёв.
Находясь в расстройстве, он совершенно забыл, что Иванников не любит когда его называют по имени-отчеству. Отец профессора придумал такое сочетание в честь одного «великого» деятеля, по фамилии Берия. И всё бы ничего, жил профессор и горя бы не знал, но тут вылез Горбачёв, со своей перестройкой и гласностью. Информацию о «великом чекисте» вытащили на свет. После этого профессор, когда звучали его имя и отчество, видел ухмылочки на лицах собеседников и это вызывало раздражение.
- Разговор окончен, - оборвал начальник экспедиции. – Пошли сворачиваться. Не хватало ещё одноруким грабителем могил прослыть, на старость лет.
Люди, до того молча стоявшие вокруг, начали расходиться. Иванников посмотрел на Соловьёва.
- Я сейчас, - ответил тот.
Профессор помолчал, кивнул и последовал за остальными в сторону лагеря. Соловьёв некоторое время смотрел на его сгорбленную фигуру.
«А ведь это для него последняя экспедиция – подумал он. – И возраст уже, и денег больше не выделят. У новой России есть деньги на всё, кроме археологии. Тем более после такого провала».
- Ну, рассказывай, - повернулся Соловьёв к Фархату, когда участники экспедиции отошли на достаточное расстояние.
Полковник оглянулся. Водитель по-прежнему маячил метрах в ста от машины. После этого Фархат потёр ладонью грудь.
- Квас есть? – Спросил он Соловьёва. – Пить очень хочется.
Археолог усмехнулся, наклонился к стоявшему у ног холодильному контейнеру и вынул бутылку из-под «Кока-колы», наполненную традиционным русским напитком, к которому Фархат питал особую слабость.
- Холодненький, - обрадовался полковник, выдернул пробку из бумаги и приник к горлышку.
Соловьёв ждал, когда Фархат утолит жажду.
- Вот почему у меня никак не получается квас сделать? – Спросил тот через некоторое время. – Сколько не пытаюсь, всё какая-то ерунда получается. Только не говори, что для этого нужно было родиться на берегах Волги. Чем Нил хуже?
- Я вообще-то с берегов Оби, - отозвался Соловьёв. – Но сути это не меняет. Впрочем, если будешь себя хорошо вести, подарю на прощание закваску. А теперь рассказывай.
- Не гони тройку, - в тон ему отозвался Фархат.
- Коней, - поправил Соловьёв. – Не гони коней, так правильно.
- А тройка разве не кони? – Удивился Фархат. – Впрочем не важно, пусть будут кони.
Он замолчал и стал пристально разглядывать что-то за плечом Соловьёва. Профессор даже оглянулся, но ничего не заметил. Барханы, заходящее солнце, шарик перекати-поля, важно следующий куда-то по воли ветра. В общем, пустыня, как она есть.
- Где-то в той стороне, сидит паук - начал Фархат. – Сидит в норе и созерцает свой богатый внутренний мир. Дело хорошее, тем более что он ни во что не вмешивается. Но это только на первый взгляд. Если приглядеться внимательнее, то паук этот, сидит в самом центре большой паутины, которая опутала весь Египет. Вот он дёрнул за нить и все археологические изыскания на территории страны под запретом.
- Ты имеешь в виду Верховного Жреца? – Спросил археолог.
- Его, Володя, - кивнул Фархат. - Именно его. Салиху вся эта археология до прожектора.
- До фонаря, - машинально поправил Соловьев. – Но почему? Кажется плата за раскопки составляет немалую часть бюджета?
- Не такую уж и большую, - возразил Фархат. – К тому же обидно читать в газетах, как потом продают вывезенные ценности за сумму в сотни раз превосходящую стандартную плату. Но это не беда, порядок рано или поздно мы всё равно бы навели. Просто жрецы ноют, что из-за вскрытия гробниц, беды преследуют Египет уже больше двух тысяч лет.
- И пусть бы дальше ныли, - пожал плечами Соловьёв.
Фархат поморщился и осуждающе покачал головой.
- Извини, - сказал археолог. – Не хотел обидеть.
- Какие обиды, между друзьями, - покладисто принял извинения полковник.
Судьба свела их пятнадцать лет назад, в те времена, когда Египет был английской колонией. Владимир Соловьёв, тогда ещё младший научный сотрудник, рано утром обнаружил неподалёку от лагеря, тяжелораненого капитана Египетской Армии. Обнаружил и укрыл в лабиринте раскопа от рыскающих по округе британцев. Позднее он узнал, что раненый был, ни кто иной, как сам знаменитый Фархат. Правая рука Салиха, главнокомандующего поднявшими мятеж войсками.
С тех пор многое изменилось. Египет получил независимость, Салих стал главой государства, Соловьёв стал доктором наук, а Фархат...
- А почему ты ещё не генерал? – Неожиданно поинтересовался он у друга.
Фархат посмотрел на Соловьёва удивлённо.
- По возрасту не положено, - ответил он и засмеялся. – А если серьёзно, полковник в защитном обмундировании в моём случае, значительно солиднее любого разряженного генерала.
Видя непонимание археолога, Фархат пояснил:
- Я вынужден много ездить по стране и решать самые разные вопросы. Так вот, с полковником люди работают, а будь я генералом, мне бы просто внимали, хлопая ушами.
- Глазами…
- Нет, именно ушами, - возразил Фархат. – А глазами они бы меня пожирали обожающим взглядом. Но сами при этом ничего не делали. Генералу виднее как надо, пусть он и думает. В общем, между полковником и генералом в данном случае такая же разница как между…
Он защёлкал пальцами, пытаясь подобрать сравнение, и ляпнул первое, что пришло на ум:
- Как между боевым конём и цирковой лошадью.
Соловьёв покачал головой.
- Что? – Спросил Фархат. – Не в копилку?
- Не в кассу, - поправил археолог.
- Трудный язык, - пожаловался полковник.
- Да ладно, брось, - утешил его археолог. – По-русски ты говоришь значительно лучше многих русских. Это я тебе как русский говорю. Но вернёмся к нашим делам. Значит, Верховный Жрец наложил запрет на археологические изыскания?
- Э, - протянул Фархат и даже пригрозил пальцем. – Так не надо говорить. Верховный Жрец ничего не запрещал. Я же говорю, он – созерцатель. Независимый наблюдатель, который ни во что не вмешивается. Но от него зависит всё. В том числе и положение Салиха. Когда-то, чтобы привлечь на свою сторону египтян, Салих пообещал, что страна вернётся к своим традициям. А в соответствии с этими традициями он не может быть царём. В нем нет, не то что крови фараонов, но даже нет крови египетской. Всё, чего он смог добиться от жрецов, это признание себя хранителем трона. И для этого Салиху пришлось жениться на принцессе младшей династии. Та, по причине своей нечеловеческой красоты, - тут Фархат ухмыльнулся. – И полного упадка уважения к египетским династиям при англичанах, до сорока лет просидела в невестах. А после свадьбы с Салихом, у неё протекла башня.
- Протекла крыша или сорвало башню, - вставил Соловьёв. – Выбери что-то одно.
Фархат прищурил левый глаз, правый закатил куда-то вверх, словно хотел заглянуть внутрь головы, потом закончил свои мимические упражнения и выбрал:
- Сорвало башню будет правильно. Учитывая её танковые габариты. Так вот, после рождения наследника Пахора, царица возомнила себя, по крайней мере, равной всем египетским царицам прошлого. С тех пор в правительстве творится непонятно что. Важнейшие решения, требующие безотлагательного утверждения, месяцами лежат в канцелярии её величества, пока старуха соизволит хотя бы на них взглянуть. Салих в бешенстве, но сделать ничего не может – его формальная обязанность хранить трон пока наследнику не исполнится положенные шестнадцать лет. Единственная возможность – регентство. Тогда Салих будет управлять Египтом на равных с царями притом столько, сколько сочтёт нужным.
- Неужели Верховный Жрец этого не понимает? – Удивился археолог.
Фархат снова поморщился. Откровенность с другом была небезопасной, за такие речи даже его могли засунуть в подземелья дворца. Но видимо Фархату нужно было выговориться, а Володя Соловьёв годился для этого лучше всего. Друг прекрасно знал, о чём потом можно болтать, а о чём лучше промолчать.
- Всё он понимает. Но ждёт момента, как всегда. Ведь осталось всего четыре года. Потом Пахору исполнится шестнадцать, он станет фараоном и на этом полномочия Салиха закончатся. Только думаю не быть Пахору царём, по крайней мере, пока Салих жив. И это Верховный Жрец тоже знает. Так что регентство всё равно будет объявлено. Однако каждый новый день приносит массу новых проблем, решить которые невозможно, если и дальше согласовывать каждый шаг с жирной идиоткой…
Тут он осёкся и оглянулся по сторонам. Вокруг никого, но всё-таки продолжал Фархат понизив голос до уровня заговорщицкого.
- Понять Верховного Жреца не сложно. Цель – привести к управлению Египтом одного из фараонов по крови и по духу. В крайнем случае - полноправную царицу, что законами не возбраняется. Нынешняя на эту роль не годится. Пахор… - Фархат брезгливо скривился. – Наследник трона дожил до двенадцати лет, играя с куклами. Теперь проявляет нездоровый интерес к мальчикам. А ещё страдает слабоумием. В общем – младшая династия выродилась и это необходимо признать. Старший сын Салиха, Амат, полная противоположность Пахору. Парню пятнадцать лет, а он уже демонстрирует прекрасные способности. Но, к сожалению, чистокровный араб, хотя и воспитанный как египтянин. Его не привести к престолу никакими способами. Потому Верховный Жрец выжидает, что за оставшееся время, возможно, найдутся следы старшей династии.
Практически всё, о чём рассказывал друг, Владимир знал. Большой тайны здесь не было, газеты перетирали эту информацию, едва только речь заходила о Египте. Однако одно дело газетные домыслы и совсем другое, когда то же самое говорит один из приближённых к фактическому правителю Египта.
- Где ж они найдутся? – Спросил археолог. - Последний вроде сбежал из страны?
- Да, - подтвердил Фархат. – Старшая династия всегда отличалась воинственностью и мужеством. Все кроме одного погибли сражаясь с англичанами. Последний выехал из страны с женой и дочкой двадцать лет назад. Дальше его следы теряются в Южной Америке.
- Ясно, - отозвался Владимир. - Непонятно только, какое всё это отношение имеет к археологии?
- Просто неделю назад от Верховного Жреца прибыл гонец. Ничего особенного, привез несколько старых статуэток из бронзы. Жрец просил сохранить их от алчных расхитителей могил, которые якобы заполонили страну.
- Так вот в чём дело, - догадался Владимир. – Намёк Верховного был понят правильно?
- Да, именно так, - согласился Фархат. – И запрет будет действовать пока Салих не получит регентство. По крайней мере. Я к тому времени попробую навести порядок в этом деле. Вот стану министром культуры и будем жить по новым правилам. Ты чего?
Последнее относилось к проскочившей у собеседника ухмылке.
- Ничего, - археолог рассмеялся. – Из тебя такой же министр культуры, как из Че Гевары председатель Центробанка.
Лицо полковника потемнело.
- Не надо меня с ним сравнивать, - попросил он друга. – Это оскорбительно.
Владимир округлил глаза.
- Понимаешь, - объяснил Фархат. – Я родился в этой стране. И все мои предки жили в этой стране. И дети будут здесь жить. Потому всё, что я делаю, делаю осмотрительно, осторожно, обдумывая каждый шаг. А Че просто разъезжал по миру, по странам, к которым не имел ни малейшего отношения, будоражил, возмущал спокойствие и пытался насадить, навязать своё мировоззрение, нисколько не сообразуясь с традициями этих стран. Чужое ломать легко, сердце не болит. Вот чтобы ты сказал, если бы тебе приезжие чужестранцы запретили пить квас?
Владимир рассмеялся:
- Мне доморощенные реформаторы пытались запретить пить водку. И ничего из этого не вышло.
Рассмеялся и Фархат.
- Вот за что я люблю твою страну, так это за её непредсказуемость. Если бы не было Египта, я бы хотел, чтобы моей родиной стала Россия.
- Примерно тоже самое мне сказала супруга, - поддакнул Владимир. – Только речь шла о Франции.
- Да, кстати, - лицо полковника просветлело. – Я же совсем не спросил как жена, как сын? Восточный человек, называюсь, в министры культуры мечу, а элементарное уважение к другу не проявил.
- Какие обиды между друзьями? – Напомнил ему Владимир. – Ну а что касаемо вопроса, супруга слава богу, жива, здорова. Вся в бизнесе, как всегда, в свободное время вино делает из собственных виноградников. Андрюшка же, - тут Владимир просто засиял от счастья. – На будущий год в школу пойдёт. А пока измучил всех. И мать и прислугу. Сорванец ещё тот.
Фархат нахмурился:
- Неужели он будет во Франции учиться?
- Ха, - воскликнул Владимир. – Как бы ни так. Сначала Мари ни в какую, всё про какой-то пансионат говорила, да про Сорбонну. А тут поработала с нашими эмигрантами и согласилась, что образование в России идеальное. Так что пойдёт Андрей в школу, да не где-нибудь, а в Сибири. Нечего из него неженку делать.
- Вот это правильно, - похвалил его Фархат. – Это место для настоящих мужчин.
Потом полковник вздрогнул и зябко повёл плечами. Видимо вспомнил собственное пребывание в Сибири, на одном из военных полигонов, да ещё зимой.
- А сам всё в холостяках? – Спросил Владимир.
Тут Фархат загадочно улыбнулся и потупился.
- Да неужели?! – Воскликнул Владимир, заметив реакцию полковника. – Когда, что?
- Чаще видится надо, - укоризненно ответил Фархат. – Вот прилетел и сразу в пустыню. Я случайно узнал, что ты в Египте, если бы не запрет, то вряд ли вообще встретились.
- Я собирался зайти перед отлётом, - начал оправдываться Владимир. – И сам знаешь, самолёты в Каире приземляются, а Аль-Симатра в стороне. Зачем вообще было столицу переносить?
- Ну, это каприз Салиха, тут ничего не поделать, - ответил Фархат. – А что касается меня, то я уже больше года как солидный семейный человек. Да и дочке через месяц год будет.
- Вот это новость, - Владимир даже подпрыгнул от радости. – Эх, выпить бы, да нечего…
Тут его взгляд упал на холодильный контейнер с квасом.
- Правильно мыслишь, - поощрил друга Фархат.
Они стукнулись бутылками.
- Дочку-то как называл?
- Вероника.
Археолог поперхнулся, откашлялся и уставился на друга.
- Ты чего? – Спросил тот.
- Имя не арабское и не египетское.
Фархат усмехнулся.
- Во-первых, у меня жена – американка. А, во-вторых, по-твоему, созвездие Волосы Вероники древние египтяне назвали в честь английской королевы?
- Хм. А ты в курсе, что эта легенда в письменном виде появилась в изложении грека? К тому же поэта. А эти люди с лёгкостью меняют имена, обстоятельства и факты, потому как не историки.
- Всё равно - имя египетское, - упрямо заявил Фархат.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился Владимир. – Пусть будет так. Однако жди в гости. Времени у меня теперь вагон, не улетать же из Египта не поработав, раз я здесь. Надеюсь, на Каирские архивы запрет не распространяется?
- Нет, не распространяется, - подтвердил Фархат. – А в гости, в любое время. Я теперь почти каждый вечер дома.
- Жизнь семейная она такая, - усмехнулся Владимир. – Правда ко мне это не относится. Значит, на следующей неделе зайду. Кстати, это… - он помялся. – Водку брать?
- Водку?! – Фархат снова усмехнулся. – Я вообще-то египтянин по большей части, мне вроде как не возбраняется. Хотя и араб тоже. Тут как бы всё уравновешивается. Однако я ещё вдобавок ко всему учился в Рязанском воздушно-десантном училище. А вот это перевешивает любые обстоятельства.
- Понял, - Владимир шмыгнул носом. – Ох и погудим.
- Побухаем, - поправил его Фархат.
- Нет, именно погудим, - возразил археолог. – Как два трансформатора. Чтоб нашим детям хорошо вырасти. Кстати, у меня парень, у тебя дочка, никаких мыслей не возникает?
- Э, - Фархат покачал указательным пальцем. – Очень много разных хороших мыслей. Вот и обсудим их как раз.
Потом он повернулся к солдату и махнул рукой призывая к себе. Владимир поднял с земли контейнер с квасом и поставил на заднее сидение джипа. Фархат взялся было останавливать друга, но тот и слушать не хотел.
- Держи, презент. Нам теперь квас без надобности, как-нибудь переживём. А ты, я знаю, его любитель. И готовь стол, на следующей неделе зайду.
- Будем жить, Володя!
Фархат сел в кресло и махнул на прощание рукой. Водитель тронул джип с места и Владимира заволокло клубами пыли.

Глава 10

Оказавшись на улице, Андрей, под удивлёнными взглядами полицейских, быстро перешёл её и спрятался в простенке, между двумя высокими заборами. Потом прислонившись к одному из них, медленно сполз вниз.
- Твою мать, - прошептал он и затрясся. На лбу выступила испарина. – И что они привязались со своим воином, - срывающимся голосом сказал он.
Потом подскочил, стянул штаны и облегчился, наверное, впервые поняв скрытый смысл этого слова. Помял голый живот. Холодок, как и чувство переполненности пропали.
Итак, он встретился с Аматом лицом к лицу и ничего не сделал. Удивился, конечно, узнав в нем всадника с саблей, ранившего его в день битвы под Садатом. Но ещё больше удивился нелепому внешнему виду правителя Египта. И неожиданно решимость пропала. За время аудиенции он мог, раз пять свернуть Амату шею, невзирая на присутствие телохранителей и Бессмертных, но не сделал этого.
Почему?
Ответ прост. Потому что это показалось ему столь же нелепым, как тапочки самопровозглашённого царя. Амат, сам того не ведая спас себе жизнь.
- Не ведает страха, - криво улыбаясь, тихо повторил Андрей. – Сволочь, это тебе зачтётся.
Вспомнив деревянный отпилышь, он снова почувствовал желание сходить в туалет. Но плаха вдруг убедила его в том, что Неру не так уж и не прав. Ведь всё, начиная с того, давнего звонка ещё в Академгородке, словно несло его куда-то. И явно не на плаху. Наверное, потому он столь смело встретил и приговор и саму процедуру казни. Хотя да, конечно. Потом запоздалый страх всё-таки пришёл. За дверями дворца.
Стало прохладно, Андрей поёжился. Солнце ещё только собиралось показаться из-за горизонта.
- Плащ сперли, нищеброды, - беззлобно побормотал он.
И вдруг подумал:
«А что дальше?».
Вот он сидит между заборами двух особняков в Аль Симатре, напротив царского дворца, в одних штанах. Даже сандалии где-то слетели, пока Бессмертные таскали его туда-сюда. До Каира почти пятьдесят километров. Солнце скоро заработает на всю мощность. Он просто сгорит под его лучами.
- Однако Египетские самозванцы мастера давать задания, - пробормотал он
Пойди туда, не знаю куда, было бы легче, чем когда просто выставляют за двери с напутствием: «Иди и не возвращайся». Если бы на его месте был действительно гонец, то вряд ли тот вообще сумел бы попасть во Францию.
Андрей посмотрел наконец на снимок. Посмотрел и не поверил. Вместо знакомой девочки с куклой под мышкой, на фотографии была красивая девушка. Даже очень. Удивлённо изогнув брови он рассматривал изображение дочери Фархата. Снимок был цветной и очень качественный. Портрет в три четверти, хотя взгляд, кстати, упрямый, прямо как у отца, взгляд зелёных глаз был направлен в объектив. Носик чуть вздёрнут, но не курносый. Очень такой миленький и правильный. Брови тонкие и прямые. Чуть сведённые, будто она хмурится. Наверное, расстроена чем-то. Чёлка прямо подстрижена и закрывает лоб почти до самых бровей. А вот волосы заплетены в множество косичек с рядами зелёно-жёлто-красных подвесок. Традиционная египетская причёска, правильной геометрической формы. Линия рта, поджатые губы. Но не надменно, просто поджатые.
Плечи и шею Вероники закрывало египетское же ожерелье. Может она потому и хмурилась? Из почтённых в детстве книг Андрей знал, что такие ожерелья зачастую весили несколько килограммов. Руки обнажены, а платье белого цвета. И кажется из простого материала.
Он снова, с каким-то удовольствием посмотрел в лицо девушки. Вспомнил её голос в трубке: «Андрэ?». Хотя «Андрей», который она, подражая раскатистому говору отца говорила в детстве, оказывается, нравилось ему куда больше.
- Кто бы мог подумать? – Прошептал он.
Потом нахмурился. Бросил быстрый взгляд в сторону дворца. Потом на снимок, потом снова на дворец. Брезгливо передёрнул плечами, вспомнив прикосновения Амата. И пообещал:
- Я не знаю, зачем ты ему нужна, но он ничего не получит. Это я говорю.
Дальше он действовал по наитию. Вышел из своего укрытия. Огляделся. К высоким ступеням, ведущим во дворец, подъехал открытый пустынный джип. Солдат, кажется из Бессмертных, если судить по красной повязке на левой руке вышел и озабоченно пинал колёса. Андрей решительно направился в его сторону.
- Эй, куда? – Воскликнул Бессмертный, когда Андрей сел за руль и бросился к нему.
- Приказ Амата, - поджав губы сообщил он и, вытянув в сторону солдата руку потребовал. – Ключи.
- Какой приказ? – начал, было, солдат.
- Хочешь познакомиться с Сифу? – Изображая удивление, поинтересовался Андрей.
Расчёт был точным. Солдат вздрогнул и неуверенно отдал ему ключ зажигания. Заурчал мотор.
- Там бензин кончается, - сообщил солдат, но Андрей, отъезжая от дворца его уже не слышал.
Джип заглох в квартале от посольства. Андрей припарковался у тротуара, вышел, озабоченно почесал голову. Потом потёр одну босую ногу о другую. Усмехнулся, махнул рукой и пошёл, шлепая по асфальту и размахивая правой рукой с зажатой в ней фотографией Вероники.
- Стой, нельзя.
Египетский полицейский перегородил Андрею дорогу. Но тот обошёл его и направился к воротам. Однако полицейский оказался решительным. Поймал Андрея за плечо и развернул к себе.
- Я русский, иду в посольство, - по-арабски сказал ему Андрей.
- Нельзя, рано, - ответил полицейский.
- Отвали.
Но полицейский перехватил его за пояс и потянул в сторону. Андрей упирался. Все это происходило под взглядом камеры наблюдения. Скрипнула дверь, на крыльцо посольства вышел заспанный мужчина.
- Что там? – Крикнул он и медленно направился к воротам.
- Мне нужен атташе по связям с соотечественниками. Чернов, кажется – Крикнул Андрей, пытаясь вырваться от досужего полицейского.
Мужчина подошёл к воротам.
- Тут нет Чернова, - зевнув, сообщил он. – Иди, проспись.
- Как нет? Ну значит был. У него мой паспорт лежит. А у меня дипломатический был. Да отпусти ты.
Он, наконец, вырвался от полицейского.
- Да, мужик, ты явно перебрал, - мужчина, скорее всего это был охранник, ухмыльнулся. – Дипломат, блин.
- Послушайте, полгода назад, атташе по связям с соотечественниками, забрал мой паспорт. Я хочу получить его обратно.
- Ага, - кивнул головой охранник, оценивающе осмотрел Андрея с ног до головы и хохотнул. – Как хорошо тут без вас было полгода. Нет, снова попёрла братва покоцанная.
- Послушайте, я гражданин России…, - начал он.
- Слушай сюда, быдло, - перебил его охранник. – У параши права качать будешь. Я тебе русским языком говорю, атташе принимает с одиннадцати часов, а сейчас нет ещё и восьми. Иди в отель, проспись. Потом оденешься, побреешься и придёшь. Только с паспортом, иначе я тебя даже на порог не пущу. А если ты свой паспорт прое…ал, то ищи того кто за тебя, как там по фене? Впрягётся. А сейчас исчезни, в этом квартале не любят беспорядков.
- Дебил, - сказал Андрей.
- Что? – Скривился охранник. – Вон!
И махнул полицейскому рукой. Тот словно ожидал этого, тут же вытащил из-за пояса белую дубинку.
- Только попробуй, - сказал ему Андрей на египетском, прищурив глаза. – Прокляну от имени всех богов.
Полицейский замер. Андрей усмехнулся, неожиданно даже для себя, под взглядом ошарашенного охранника, поднял руку, похлопал полицейского по щеке.
- Молодец, хорошо служишь. Амат доволен.
Потом развернулся и пошагал вдоль по улице, провожаемый взглядами как полицейского, так и охранника.
- Эммм, сорри?
- Бонжур, - устало сказал Андрей менеджеру. – У меня в вашем банке ячейка. Я хочу ей воспользоваться.
Менеджер недоверчиво оглядел его. Ну что ж, тут есть чему удивляться. Полуголый, в закатанных до колен штанах, ноги грязные в разномастных шлёпанцах, оба на правую ногу, за поясом торчит плотный лист, похожий на фото. Проверим, насколько банк готов работать с клиентами, чтобы с ними не произошло.
- Следуйте за мной, - сказал он и пошёл к лифту.
Андрей, прихрамывая, отправился за ним. Внизу сидел тот же самый парень, что оформлял ему ячейку. Андрей назвал номер, потом с улыбкой кодовую фразу:
- Когда слоны идут на север.
Глаза менеджера расширились.
- Пардон, месье. Я Вас сразу не узнал.
- Не мудрено, - усмехнулся Андрей.
- Эм, а можно узнать, месье, если не секрет, конечно. Что с Вами произошло?
- Много всего, - ответил Андрей. – Надеюсь, вы угостите меня чашкой кофе и капелькой коньяка.
- О, конечно, всё что угодно, месье.
- Всё что угодно? – Андрей снова усмехнулся. – Ловлю на слове.
- Пардон месье, на чём ловите?
- Так говорят русские, когда кто-нибудь даёт необдуманное обещание. Вы сказали, всё что угодно и я решил бесцеремонно вашим обещанием воспользоваться. Конечно, всё будет оплачено.
Менеджер радостно улыбнулся:
- Что угодно месье?
- Костюм, ботинки, в общем, полный набор одежды, размеры я запишу. Телефон и справочник. Солнцезащитные очки, кейс. Но это всё потом, а пока ячейку, кофе и коньяк.
- Сигарету?
- А, - он махнул рукой. - Давай.

Вадим Николаевич, вытирая пот футболкой, поднялся по ступеням посольства. Трудно было узнать атташе по связям с соотечественниками. Он похудел. Лицо дышало свежестью, исчез неприятный, водянистый взгляд. И уже лысина не так бросалась в глаза. А всего-то бросил курить и начал делать часовые пробежки. Каждый день, с девяти тридцати до десяти тридцати. И день уже тянулся не так медленно, и посетители перестали раздражать. Он даже распорядился разобрать аквариум и установить для них диваны в приёмной, чтобы и им доставался поток прохладного воздуха от кондиционера.
В фойе он увидел охранника. Тот видимо только сменился и со смехом рассказывал коллеге о каком-то утреннем происшествии. Вадим Николаевич остановился поздороваться:
- Что, Юра, бдишь?
- Так точно, Вадим Николаевич. Бдю.
- И как граница, на замке?
- А что с ней будет. Правда, утром диверсант пытался проползти.
- Ну, ты его, конечно, того, - Черноусов показал руками, будто разворачивает руль на автомашине.
- Ага, завернул.
- А что за диверсант? - Спросил он, поднимая футболку и вытирая вновь выступивший пот.
- Да, - Юра махнул рукой. – Контингент известный. Из тех, кто считает что «за всё уплочено». Полуголый, босиком. Датый или обкуренный. Про паспорт что-то чесал. Видно прое… простите, потерял где-то. Так что скоро припрётся. Надеюсь одетый.
- Всякое бывает, Юра.
Он повернулся в сторону лестницы, как вдруг охранник сказал:
- Кстати к Вам кажется, рвался. Правда сказал Чернов, но может просто перепутал спьяну.
Вадим Николаевич остановился.
- Возможно, - сказал он. – А как выглядел?
- Да как? Молодой – Юрий пожал плечами, потом выставил руки перед собой вроде боксёра. – Спортивный такой, - потом развёл сжатые в кулаки и согнутые в локтях руки в стороны, - тренированный. Высокий. И покоцаный.
- Покоцаный? - переспросил атташе.
- Ага. Шрам через корпус. И на лбу. Видно резали да не дорезали. Кстати, на местном языке чешет.
- Да ты что?
- Сто пудов. Полицейскому, что тут ошивается, что-то сказал, тот чуть дубинку не выронил. А он его ещё по щеке пошлёпал, будто собачонку.
- Хм, - хмыкнул атташе. – Однако странный субъект.
Юра закивал:
- Точно, точно. Странный. И смешной. Представляете, сказал что дипломат.
- Что сказал? – Удивился Вадим Николаевич.
- Что дипломат. Я чуть у ворот не обделался от смеха.
- Так и сказал: «Я – дипломат»? – Улыбнулся атташе.
Юрий нахмурился вспоминая:
- Да нет. Вот кажется что-то про паспорт он при этом и говорил. И про полгода, - Юрий почесал затылок. – Нет не помню. Но что к дипломатам себя причислял – сто пудов.
Вадим Николаевич продолжал улыбаться, даже хохотнул. А в его голове уже провернулись шестерни и встали в нужное положение, увязав воедино и паспорт, и полгода, и дипломата, и знание странным утренним посетителем местных языков. Высокий, молодой и спортивный стали осями этих шестерней. А шрамы и полуголый вид – опорой для осей.
- Вот что, Юра, - сказал он усмехнувшись. – И ты Миша. Когда этот, «дипломат» снова придёт, позовите меня. Очень хочется взглянуть. – Он снова хохотнул. – На коллегу.
Охранники засмеялись. А Вадим Николаевич взглянул на часы:
- Ох ты ж, чёрт возьми. Приём через пятнадцать минут.
И развернувшись, взлетел вверх по лестнице. В душе он включил воду, сбросил с себя одежду и встал под холодные струи. Несколько раз провёл ладонями по лицу, а потом прислонился к стенке и замер.
«Дипломат, полгода, паспорт, шрамы, молодой, спортивный, высокий, знает местные языки. – Снова повторил мысленно атташе. - А он их знал? Отец археолог, вполне мог знать. Да и полгода срок немалый, можно было нахвататься парень неглупый. Где же он мог быть эти полгода? Шрамы? Явно там. Черт, не охрана, а дебилы. Не могли задержать. Где его теперь искать?
Стоп. Паспорт. Никуда не денется, всё равно придёт».
Выдохнув, Вадим Николаевич выключил душ и пошёл одеваться. Ровно без пяти одиннадцать вошёл в приёмную. Елена Сергеевна приветливо улыбнулась. Верочка, после того дня, проработала ещё месяц, но поняла, что больше ей ничего не видать. Быстро уволилась и вернулась на Родину. Вадим Николаевич отнёсся к этому без особого сожаления. Тем более что новая секретарша тридцативосьмилетняя Елена Сергеевна оказалась куда покладистей. Её муж был посольским водителем, оба они уже давно работали в МИДе. Она оказалась дамой аккуратной, грамотной и исполнительной. Примерно месяц у него с ней были чисто деловые отношения, но потом как-то, пребывая в хорошем настроении, он слегка потрогал её за мягкие места. Елена Сергеевна тут же сама закрыла дверь. К своим дополнительным обязанностям она отнеслась как само собой разумеющимся. Правда, первое время Вадим Николаевич избегал встреч с Костей, её мужем. Но вскоре она поведала, что оказывается брак у них фиктивный. Раньше по инструкции не брали в посольство работников без штампа в паспорте, да он и сам помнил те времена. Хотя его этот запрет не касался.
- Фиктивный значит? – Спросил он тогда с сомнением.
- Ну, не без нюансов, - со странной улыбкой, призналась она. – Особенно когда у Кости денег на «Наташек» нет.
В общем замена оказалась как нельзя кстати. Теперь атташе был всегда удовлетворён, и это как бы входило в перечень должностных привилегий.
Возле стола секретарши стоял низенький, лысый человечек и, судя по раскрасневшемуся лицу, о чём-то спорил.
- Ну что Вы так волнуетесь, - сказала ему Елена Сергеевна. – Атташе Вас примет.
- Что я волнуюсь? – Воскликнул посетитель с характерными интонациями и повернулся к Вадиму Николаевичу. – Нет, вы слышали, что я волнуюсь? Я прихожу позавчера, мне говорят приём закончен. Я прихожу вчера, мне говорят приёма нет. Я прихожу сегодня, мне говорят приём с одиннадцати. Волей судьбы, я также являюсь гражданином Израиля. Но я точно знаю, что я могу придти в посольство Израиля в любое время и мне не откажут. Единственное когда не надо приходить – это суббота. Но почему-то мне кажется, что приди я в субботу, мне тоже не откажут. Хотя останутся разочарованными.
- Что Вы сказали? – Задумчиво глядя на него, спросил Вадим Николаевич.
- Я говорю, что люблю Россию, это моя Родина и мой отец там жил, и моя мать там жила, и все мои предки там жили и родственники до сих пор живут. Но у каждого еврея есть его вторая Родина. Вы не представляете, с каким трудом мне удалось добиться израильского гражданства.
- Израильского гражданства, - задумчиво повторил Вадим Николаевич. – Елена Сергеевна, я занят. Приём позже.
И скрылся в дверях кабинета. Мужчина, удивлённо посмотрел ему вслед.
- А это кто? – Спросил он у секретарши.
- А это и есть атташе. Подождите, скоро он Вас примет.
В кабинете Вадим Николаевич схватил телефон, стал набирать номер, потом замер и положил трубку на место.
«Двойное гражданство. Охрана не пропустила его сюда. Куда он направится? Конечно же во французское посольство. И там его благополучно завернут.
Ага. Сейчас. Сначала может и не поверят. Но обязательно проверят, это не наши дебилы. А вот потом поверят. И накормят и напоят и оденут. И в самолёт посадят».
Он включил ноутбук. Пока тот «разогревался» перебрал в памяти все знакомые телефоны. Выбрал один, позвонил с мобильного.
- Зияд, салам, - сказал он. Потом перешел на английский. – Узнаёшь?
- Конечно, Вадим-джа.
- Зияд, у тебя есть связи в аэропорту?
- Да, уважаемый, - ответил тот.
- А есть те, кто может контролировать списки вылетающих пассажиров?
- Конечно, есть.
- Запоминай. Андрей Соловьёв. Вылетает во Францию или Россию. Хотя в Россию вряд ли, но держи, на всякий случай.
- Записал, уже звоню. Что с ним сделать?
- Ничего, просто известить, когда, куда и каким рейсом.
- Понял уважаемый. Э, Вадим-джа. А точно Каир?
Вадим Николаевич секунду соображал.
- Есть варианты? – Спросил он.
Из трубки донёсся сочный смех.
- Конечно, есть, Вадим-джа. Есть хороший человек в управлении таможни. «Наташку» любит, деньги не платит. Когда надо Зияду помогает. Может знать всех, кто из Египта вылетает. И не только Франция и Россия. Англия знает, Германия знает. Всё знает.
- Зияд, ты просто мой спаситель. Пусть держит на контроле.
- Уже звоню. Э, Вадим-джа. Дело есть.
- Что у тебя, Зияд?
- Две «Наташки». Совсем ленивые. Гнилой товар. Работать не хотят, клиент жалуется.
- Не знаешь что делать?
- Э, Вадим-джа. Зияд не такой.
- Ну да, ну да, - хохотнул Вадим Николаевич. – В общем, так, помоги им сбежать и найти Российское посольство. Отправлю по домам.
- Понял, Вадим-джа. Тебе хорошо, мне хорошо и песок чистый. Звони, уважаемый.
Вадим отключился и передёрнул плечами. Содержатели борделей. С ними приходилось общаться и по линии МИДа, и по линии СВР. А всё из-за этих дур, наивно полагающих, что за границей они нужны как горничные, нянечки или официантки. Сколько их перебывало в этом кабинете, искалеченных, постаревших, насмерть испуганных. И одному Ра известно, сколько их закопано в песках. Зияд, из всех, наверное, наименее жестокий, но и не ангел, это понятно. Одна из его «Наташек» в порыве благодарной откровенности поведала о странных прихотях и изобретательности внешне благообразного араба. Однако обладает связями по всему Египту, так что является весьма ценным знакомым. Опять же и для МИДа, и для СВР.
Хотя в данный момент, работает на операцию «Гешефт».
Ноутбук включился и ждал. Вадим Николаевич набрал знакомый адрес и посмотрел информацию. Счёт, регулярно пополнялся в течение последних трёх месяцев – распродавалось имущество Соловьёва младшего. Последние платежи были самые крупные – начался раздел наследства. Первыми пошли деньги со счетов, на днях должны были поступить суммы за квартиру и коллекцию редкостей. А потом Франция. Курт уже позвонил и сообщил, что подсадная утка готова.
- Почти идеально, - поведал он. - Не скажу, что полное сходство, но для выявления различий, нужно быть близко знакомым с оригиналом. Легко маскируются обычными средствами. Темные очки, бейсболка с длинным козырьком, наушники от плеера.
И вот когда всё запущено, появляется неизвестный молодой, высокий, спортивный, дипломат без паспорта, со шрамами и с чёртовым двойным гражданством.
Мелькнула мысль позвонить во Французское посольство, предупредить, что, мол, произошла ошибка, что охрана сглупила и так далее. Но Вадим Николаевич тут же отверг эту идею. А если он ошибся? Если действительно приходил какой-нибудь обкуренный или пьяный турист, наболтавший чего попало, а охраннику спросонья померещилось. Или вообще додумал для смеха. А сейчас поднимать имя Соловьёва младшего лучше не нужно. Тем более, что Яшка Гешефтмахер уже связался с французами от имени Андрея и сообщил, что пока дела не позволяют ему прибыть во Францию, однако сделает это как только сможет.
Поразмыслив ещё немного, Вадим Николаевич пришёл к выводу, что всё зависит от Зияда. Сообщит тот, что Андрей Соловьёв сел в самолёт, значит, средства со счёта уходят в неопределяемое для других пространство, а сам атташе – исчезает. Пусть там меньше чем он рассчитывал, но всё-таки уже достаточно. А если Соловьёв младший это только мираж, то всё идёт по плану.
Вадим Николаевич привычно стёр из памяти ноутбука информацию о счёте и сказал в селектор:
- Елена Сергеевна. Где там наш израильский друг?

Андрей пригладил волосы, одёрнул костюм. Одел тёмные очки и показал сам себе указательный палец выставленный на подобии пистолета.
- Бах!
Потом улыбнувшись вышел из уборной. Менеджер его ждал.
- Всё в порядке, месье?
- Да, я всегда восхищался «BNT». Вот, возьмите за хлопоты.
Он протянул парню сотенную бумажку.
- Э, пардон месье, это очень много, - смутился менеджер.
- Очень много для француза, - сказал ему Андрей. – Но очень мало для русского.
- Мерси, - довольный менеджер быстро спрятал купюру. – Телефон и справочник, месье.
- Ах, да, спасибо.
Андрей открыл справочник, нашёл раздел аэропорта, нужный телефон, потом набрал номер.
- Алло, это «Эйр Франс»? Я бы хотел забронировать билет на три ближайших рейса до Парижа. Не уверен когда именно буду готов вылететь. Это возможно?
- Конечно, месье. На чье имя.
- Ламберт. Андрэ Ламберт.