Ygrek. Спасибо, Господи! Опции

Спасибо, Господи!

Низкие свинцовые тучи затягивали небо. Клубящаяся мгла казалось давила на мокрые плечи. Напитанная влагой, темная мерзость лениво ползла над головой, царапая брюхом ощерившийся обломками остов «кукурузы» - здания, известного каждому, кто хоть раз побывал около площади Минутка в Грозном.
Андрей бросил взгляд по сторонам. Мелкая морось отлично маскировала бойцов, но и точно так же не давала что-либо увидеть дальше ста метров.
- Чертов дождь, - тихо озвучил его собственные мысли залегший справа Бухгалтер. - Ни хрена не видно!
Снайпер чуть повел стволом СВД, тщетно пытаясь что-то высмотреть в угловом доме в конце улицы. Андрей посмотрел туда же, но для него здание выглядело просто серой мокрой громадой.
Каменный айсберг, - устало подумал солдат, - как там говорят пиндосы? Каменные джунгли? Хрен там! Не джунгли — болото! Затягивающее и, чуть зазеваешься, схарчивающее без остатка.
- Ну что, Леха? Сворачиваемся?
Бухгалтер не ответил, вглядываясь в прицел.
- Бух? - Андрей протянул руку, тронув снайпера за плечо.
- Погоди, - буркнул тот, - шевелится кто-то.
Сегодня, с самого утра, ещё по темноте, они выбрались на позицию. Прокрались через дворы и полуразрушенные здания, которых вокруг площади Минутка было более чем достаточно. Засели на третьем этаже жилого дома. В самой глубине комнаты. Через дыру, пробитую бронебойным снарядом, открывался отличный вид на улицу Краснофлотская и кусок площади.
Собственно говоря, это была «свободная охота», личная инициатива Лехи Холмогорова по прозвищу Бухгалтер. Андрей Кривак вызвался прикрыть и поддержать компанию.
- Где? - чуть приподнялся на локтях боец.
- Никшни! - шикнул, не отрываясь от резинового наглазника Леха. - За тылом лучше следи. Может, срисовали нас и специально отвлекают, чтобы сзади к нам подойти.
- Да ну, - усомнился Андрей, но сдал назад и отполз чуть в сторону, чтобы через дверной проём было видно коридор и приоткрытую металлическую дверь в квартиру.
Когда они забирались сюда, он специально проверил — дверь довольно громко поскрипывала при открывании. Так что с акустической сигнализацией все было в ажуре. Но, с другой стороны, что могло помешать рывком распахнуть дверь и закатить в квартиру пару гранат? А потому, скрип скрипом, а и глазками тоже надо смотреть.
- Есть клиент, - выдохнул весь подобравшийся Бухгалтер, - пока тока не пойму, один или два....
Андрей завистливо покосился на него. Чуть слышно вздохнул. Он сам хотел быть снайпером. И вторым номером то напросился в тайной надежде, что Леха даст пострелять.
- Ага, ага..., понятно. - Бухгалтер вдруг оторвался от прицела и повернул голову. - Хочешь?
- Что? - не понял в первую секунду Андрей. - Конечно! То есть так точно!
- Сдвигайся ко мне.
Солдат осторожно подполз ближе и вытянулся рядом со снайпером. Тот забрал у него автомат, а взамен осторожно вложил во враз вспотевшие ладони винтовку Драгунова. Андрей сразу же сунулся носом к наглазнику.
- Куда, салага!? - зашипел Бухгалтер, - Что ты там высматривать собрался? Где?
- Ну да, - стушевался Андрей.
- Караганда! И только попробуй мне пальнуть без команды. Закопаю! Прямо здесь в линолеуме. - отпарировал Леха. - Видишь угловой дом? У самой площади. Теперь отсчитывай. Между третьим и четвертым домами в нашу сторону. Между ними смотри. Там детская площадка. Видишь?
- Вижу. Там? - Андрей вытянул руку поверх винтовки. Вернее, попытался вытянуть. Узкая ладонь Бухгалтера придавила её к полу словно наковальня.
Холмогоров вообще не отличался особой массивностью. Худощавый, стройный, с интеллигентным лицом. Да ещё и когда очки одевал, то вообще становился похожим на студента-отличника. Но тут, Андрею показалось, что на его локоть наехал грузовик.
- Никогда, - глядя в глаза сморщившегося от боли парня, тихо произнес он, - Никогда не вытягивай руку дальше бленды прицела. Ферштейн?
Андрей кивнул.
- Хорошо. Теперь постарайся найти ориентиры глядя в оптику, - Леха убрал руку.
Солдат приподнял винтовку, мягко прижал резиновый наглазник к брови. Улица резко скользнула на встречу. Он даже не понял куда смотрит и принялся лихорадочно дергать оружием.
- Успокойся, - послышался шепот снайпера, - не торопись. Найди любой знакомый ориентир. Нашел?
- Угу, - в поле зрения как раз попал конец улицы и кусок площади.
- Хорошо. Теперь открой второй глаз..., открой я сказал.
Андрей честно попытался разжмуриться. В глазах сразу всё поплыло и задвоилось. На крупный план оптического прицела накладывалась более панорамная картинка городского пейзажа.
- Привыкни, - продолжал успокаивающе шептать снайпер, - проморгайся. Есть?
- Ага, - было очень неудобно, но Андрей старался изо всех сил.
- Что видишь?
- Минутку. Конец улицы.
- Отлично, - солдату показалось, что он услышал в голосе Бухгалтера одобрение. - Теперь просто веди вдоль домов и отсчитывай.
Андрей начал потихоньку смещать прицел. От напряжения руки слегка дрожали и картинка прыгала.
- Что ты заваливаешься? - наблюдая, как солдат плечами пытается изогнуться вслед за тонким стволом СВД, прошептал Леха, - Ты только локтями работай. Телом не шевели.
Андрей чуть приподнял локти, возвращаясь в прежнее положение. Стало сразу удобнее. В поле зрения мелькнул детский грибок, косо торчащий из кривобокой песочницы. Боец тут же замер, стараясь одновременно удержать его в прицеле и утвердить руки на полу. Вроде получилось. По крайней мере столбик грибка он не потерял.
Неожиданно на ум пришла ассоциация с покосившимся над могилой крестом. Хотя, почему неожиданно? Весь этот город одна сплошная братская могила. Причем такой вот крест с простенькой жестяной табличкой поставить можно далеко не всем его обитателям, шагнувшим в вечность.
- Ну что? Нашел площадку? - оторвал его от размышлений легкий тычок в бок.
- Да.
- Чуть в глубине детский домик и уткнувшийся в него жигуленок, - продолжал давать целеуказания Бухгалтер. - Нашел?
- Так точно.
- Смотри внимательно. Где-то там внутри или около домика.
Андрей принялся вглядываться в открывающуюся в окуляре картинку. Он всё же не выдержал и зажмурил левый глаз. Поле зрения сразу сильно сузилось, но зато перестала мешать панорама.
В кружке ПСО, перечеркнутом угольниками и линиями сетки был виден некогда ярко красный, но теперь уже скорее грязно-ржавый остов пятого жигуля, уткнувшегося смятым капотом в покосившийся бревенчатый домик. Вернее, даже не домик, а горку. Сейчас скат отсутствовал, а на лестнице не хватало пары ступенек. До детской площадки было метров триста, и хоть дождливая морось очень мешала, но Андрей всё же сумел рассмотреть четкие выщерблены от пуль на бревнышках домика.
Пока он никого не видел. Бухгалтер же не дергал, терпеливо и чуть слышно сопя рядом.
Андрей уже собрался высказать предположение что, пока он возился, духи ушли, но тут над багажником машины приподнялись плечи в зеленом армейском бушлате и макушка головы, затянутая в бандану серого цвета.
- Есть! - чуть ли не заорал парень, - Вижу!
- Не ори, - осадил его Леха, - и палец с курка убрал.
Андрей сдвинул указательный палец, продолжая всматриваться в торчащего над остовом машины боевика.
- Расстояние триста, поэтому целься по верхнему угольнику. Спиной сидит?
- Так точно. Вижу только плечи и голову.
- Вот в затылок, в основание головы и целься.
- Поймал, - Андрей еле сдерживал начавшуюся дрожь. Стрелять ему уже приходилось. Даже стрелять в людей. Даже видеть как они падают после его выстрела. Но так близко он свои цели ещё не рассматривал. Парень в общем-то был уверен, что выстрелит, внутреннего дискомфорта или угрызений совести он не испытывал. Полгода на войне давали о себе знать, но волнение было. - Стрелять?
Бухгалтер молчал. Дух в прицеле шевельнулся и чуть присел. Над ржавой жестью теперь была видна только часть воротника и серая макушка головы.
- Стрелять? - Андрей не выдержал и, оторвавшись от прицела, повернул голову.
И тут же натолкнулся на внимательный взгляд Холмогорова. Снайпер смотрел изучающе, как будто видел его в первый раз.
- Лех, ты чё? Он же свалит сейчас, - парень испугался, что тот так и не даст ему выстрелить.
Бухгалтер хмыкнул отвернувшись, и взглянул в сторону еле видимой детской площадки. Андрей снова приник к прицелу, ожидая команды.
- У-у-у-у, - застонал он через секунду, - Ушел! Не вижу.
И как раз в этот момент из-за жигуленка скользнула сгорбленная фигура. Армейский бушлат мешком висел на узких плечах, семенящие ноги путались в длинной юбке, а то, что он принял за бандану, оказалось старым пуховым платком, по-старушечьи повязанном на голове у женщины. Одной рукой она прижимала к груди какой-то сверток, а второй волокла за собой ребенка в грязно-синей балоневой курточке.
На мгновение женщина повернула голову и как будто заглянула Андрею прямо в душу. Миловидное лицо, черные выгнутые брови, жесткие складки вокруг рта и усталые испуганные глаза. Андрей отшатнулся, чуть не выронив винтовку из рук. Мир резко расширился, тусклый дневной свет показался таким ярким, что парень невольно закрыл глаза.
Шум дождя усилился, как будто услышав глухие и частые удары сердца в груди. Солдат повернулся к Бухгалтеру, собираясь сказать ему о том что увидел, и вдруг понял, что тот всё знает. Краска гнева густо залила щеки Андрея. Леха грустно усмехнулся.
- Запомни, никогда не стреляй пока не будешь уверен, что перед глазами противник. Зрение обманчиво.
- Ты же знал, - выдохнул Андрей, стараясь успокоиться. - Почему не сказал?
- Знал. Но хотел посмотреть на твою реакцию.
- Посмотрел? Доволен?
- Да, - снайпер подхватил СВД, оставив на месте автомат, и принялся отползать в коридор. - Уходим.

***

- Христианин, вознеся ум и сердце к Богу, должен делать следующее, - негромко вещал сравнительно молодой, русобородый священник, одетый в обычный армейский бушлат поверх сутаны. - Во-первых, прославлять Его за Его Божественные совершенства, во-вторых, благодарить Его за Его благодеяния, в-третьих, просить Его о своих нуждах.
Небольшая стайка солдат, собравшихся вокруг внимательно слушала. Чуть в стороне перебирал «потроха» автомата Шумахер. Егор лениво курил, краем уха слушая батюшку. Отец Григорий появился в роте с неделю назад. Привел его сам командир, представил взводным и сержантам, приказал оказывать всяческое содействие и беречь как зеницу ока. Надо сказать, что неожиданный «подарок» оказался на редкость крепким, жилистым мужиком, напрочь опровергающим все устоявшиеся стереотипы о служителях церкви.
- Поэтому существуют три главных рода молитвословий: славословие, благодарение, прошение, - продолжал отец Григорий. - Можно молиться без слов - умом и сердцем. Пример тому - пророк Моисей, молившийся так перед переходом через Чермное море.
- Какое? - вскинул голову Мишка Шумахер.
Крепкие пальцы внештатного водителя взвода протирали блестящую загогулину затвора, а внимательные глаза казалось чуть усмехались в лицо священнику.
- Чермное, - совершенно не смутившись, ответил тот. - Это совсем не Черное, как кажется из созвучия, а Красное море.
Шумахер в ответ ещё что-то спросил, но Егор отвлекся, увидев спрыгнувших с притормозившей у ворот расположения роты БМП Холмогорова и Кривака.
В отличие от лишь лениво кивнувшего Бухгалтера, Кривак вытянулся в струнку перед приближающимся сержантом и, козырнув, чуть скосил глаза на снайпера, очевидно ожидая доклада. Колыванов про себя усмехнулся, но внешне виду не подал, хотя, и Холмогорова не стал одергивать. Будь здесь кто из офицеров, Леха бы сам всё сделал точно по уставу.
- Как сходили? - только лишь спросил он.
- В холостую, - отозвался снайпер, поправляя ремни разгрузки, - духов как сдуло куда.
- Ясно, отдыхайте тогда. Кривак, ты как?
- В порядке, товарищ сержант.
- Ок. Два часа тебе личного времени, потом доложишь.
- Есть, - козырнул солдат. - Разрешите идти?
- Сам что? - спросил Егор у Холмогорова, кивнув Криваку.
- Доложусь взводному и пойду подушку тоже подавлю пару часиков, - зевнул снайпер.
- Угу, - закуривая, буркнул Колыванов.
Вернувшись на своё место, он прислушался к разговору.
- Кстати, батюшка, - въедливо заглядывая в глаза священнику, спрашивал один из солдат, - насчет заповедей. Которая там по счету «Не убий»? Ведь мы здесь, при попытке её соблюдения, сами рискуем быть убитыми.
Ярёмин, - подумал про себя сержант, - вечно каждой бочке затычка.
- Сын мой, ну во-первых, вы сейчас на войне, - чуть помолчав, ответил отец Григорий. - А в военное время многое дозволяется, особенно если это делается во имя Отечества и народа. Пример тому освободительные войны. Да что там, в истории даже существуют примеры, когда сами монахи брали в руки оружие и шли защищать землю русскую....
- Так то русскую, - перебил священника неугомонный Сашка Ярёмин. - Мы же здесь не в России.
- Э! - тут же вскинул голову Егор. - Боец! Ты не путай кислое со сладким. Чечня такая же часть России, как и твоя Тульская область. И живут здесь такие же русские люди, и защищать их надо так же.
- Ага, - себе под нос буркнул солдат, - русские они как же. Чурбаны сплошные. Которым человека, что барана зарезать. Чеченцы не русские.
- Твоя правда, сын мой, - вмешался в спор отец Григорий, жестом останавливая уже готового взорваться сержанта, - чеченцы действительно отдельная нация, но ты забываешь, что живут они в России, и в подавляющем большинстве своём хотят дальше жить. Мирно, заметь. А воюете вы не с чеченским народом, а с бандитами, которым совершенно всё равно какая у жертвы национальность, и даже вероисповедание.
- Ярёмин, отставить! - одернул вновь собирающегося что-то возразить солдата Егор. - Завязывай! А то смотрю давно у вас занятий по политической подготовке не было.
- Так точно, тащ сержант, - хитро стрельнул в его сторону глазом Сашка, - только я хотел о другом спросить. Тут отец Григорий упомянул, что даже монахи воюют иногда. Это о чем он?
- Как? - удивился отец Григорий. - Неужели не знаете? Я про Куликовскую битву. Когда Сергий Радонежский лично благословил на битву двух иноков из своего монастыря. Пересвета и Ослябю. Неужели в школе теперь это не проходят?
- Точно, - подал вдруг голос со стороны Андрей Кривак. - Там ещё битва то вроде началась именно с поединка Пересвета с каким-то татарином.
Егор с удивлением посмотрел на солдата. Он же вроде ему отдыхать велел?
- Верно, - улыбнулся священник. - Пересвет и татарский богатур Темир-мурза, или по-другому Челубей, свершили конный поединок перед битвой. Погибли оба, но верный конь смог донести тело монаха до строя русичей. А насчет заповеди. Так не зря же существует возможность исповеди и покаяния в грехах. Покайся, и Бог простит.
- Это ж, сколько мне каяться то придется, - задумчиво протянул Шумахер, со щелчком ставя на место затворную крышку. - А каются как, батюшка? Оптом? Или по каждому отдельно? Так я всех то и не упомню. Много их было.
Взгляд здоровяка стал неожиданно злым и тяжелым. Егор удивленно вскинул бровь, ему было странно видеть обычно флегматичного и спокойного Мишку в таком состоянии. Отец Григорий постарался поймать взгляд Капицына, ища в глазах насмешку. Но, тот смотрел серьезно и внимательно. Затихли и остальные, ожидая ответа.
- Что ж, - кашлянул священник. - Покаяться можно как ты выразился «оптом». Только ответь мне сначала, ты убивал защищая и защищаясь, или только лишь из греховных злобы и ненависти?
Шумахер крякнул от такого вопроса. Все лица как по команде повернулись в его сторону. Егор невольно поймал себя на мысли, что так же думает над вопросом. Злился ли он, когда стрелял в противников? Злился. На них? Ненавидел ли он чехов? Ещё как! Особенно, когда видел следы зверств, учиненных бандитами. А за свой срок службы он успел насмотреться более чем достаточно.
- По всякому бывало, - ответил наконец Михаил. - Как же, отче, в атаку то идти без злости? Как избежать ненависти, когда видишь расстрелянную, растерзанную колонну? Что, мне простить этим зверям убитых женщин, детей, стариков? Или тех восемнадцатилетних пацанов, с которыми я полтора года назад призывался, но которые уже никогда не уйдут на дембель? Которых привезут к ним в дом в цинковых холодных ящиках. За это я тоже должен простить?
Егор бросил короткий, тревожный взгляд на отца Григория. Обстановка явно накалялась. Хорошо хоть нет Бухгалтера, - мелькнула мысль. - Уж он то ещё бы добавил. И отнюдь не так дипломатично.
- Господи, разрушивший вражды средостения и мир подавший роду человеческому, даруй и ныне мир рабом Твоим, укорени в них страх Твой и друг к другу любовь утверди: угаси всяку распрю, отъими все разногласия и соблазны. Яко Ты еси мир наш и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь. - перекрестившись, закончил внезапную молитву отец Григорий. - Что тебе сказать, воин? Плохо, когда черная злоба свила гнездо в душе, но я понимаю, что у тебя для этого есть веские причины. Они отнюдь не оправдывают смертоубийство. Каждый приходит к Богу по своему, и к пониманию сути божьего слова. Кто я такой, чтобы навязывать вам его? Я могу лишь пытаться донести до детей его свет истины, разубедить в заблуждениях. Но без вашей веры и желания верить, у меня ничего не получится.
Шумахер молчал. Молчали и остальные, переваривая сказанное. Лица у всех были разные — злые, скептические, спокойные, одухотворенные, задумчивые. Егор переводил взгляд с бойца на бойца, и пытался понять, - А он сам верует?

***

Взвод, следовавший на двух машинах под прикрытием БМП, зажали в узком каньоне улицы Пионерская. Первым же залпом из «граников» была подожжена боевая машина пехоты. Боеукладка рванула так, что башня подлетела метров на пятнадцать, своротила балкон и, падая, застряла в окне третьего этажа.
Замыкающий УРАЛ тоже получил «подарок» под задние мосты. Вздернув покалеченным крупом, он бешеным тараном воткнулся в резко вставший перед чадящей БМП КамАЗ. В результате Андрея, сидевшего у заднего борта, вышвырнуло аж на покореженный капот грузовика. Не удержавшись на скользком от дождя металле, солдат съехал на крыло и тяжело шлепнулся в жидкую грязь.
Несколько секунд он лежал, тупо пытаясь разобраться в резиновом лабиринте покрышки. Из контуженной задумчивости его вывел глухой стук пули в колесо. Андрей пошевелился и, перевалившись на спину, сел. С жирным чавканьем он выдернул из глины автомат и попытался подняться.
Новая короткая очередь, продырявившая крыло и плечо свисающего с капота сержанта, заставила бойца на полусогнутых шарахнуться в сторону, под прикрытие стены дома. Звонко бумкнулся каской, так, что даже в ушах загудело. Прижавшись спиной к кирпичной кладке, Андрей щелкнул предохранителем и два-три раза рванул рычажок затвора. Автоматика ходила гладко, блестящие зеленые цилиндрики патронов исправно отлетели в сторону. Андрей огляделся.
Основной шквал огня уже стих. Духи перезаряжались, остатки взвода федералов очумело приходили в себя и пытались вяло организовать оборону.
- Проверяйте двери! - орал кто-то в голове колонны, - В дома! Закрепляйтесь в домах!
- Крышу! Смотрите крышу!
Андрей, повинуясь заполошенному крику, вскинул голову вверх. Улица была узкой, всего-то двум машинам разъехаться. Прямо над ним нависала пятиэтажка с выбитыми стеклами. Кромка крыши довольно четко просматривалась на фоне свинцового неба. Вроде никто не мелькал. Андрей уже собирался опустить глаза, когда боковым зрением уловил какое-то движение на угловом балконе четвертого этажа.
Автомат сам собой повернулся стволом в сторону предполагаемой угрозы. Он ещё не разглядел что же привлекло внимание, а палец уже утопил спуск. Длинная очередь на десяток патронов пришлась выше и правее балкона, однако заставила боевика, изготовившего к стрельбе РПГ-7, пригнуться, невольно ища защиту за эфемерным бруствером перил. Оборвав очередь, Андрей постарался прицелиться точнее, но тут над ухом гулко загрохотал ПК. Невольно шарахнувшись, солдат увидел Мишку Шумахера, в руках которого тяжелый пулемет казался детской игрушкой.
Рой пуль, калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра разворотил не только перила балкона, но и повышибал кирпичи из стены. Тело душка сначала отшвырнуло назад, а потом скинуло вниз.
- Не спать, Андрюха! - заорал Шумахер, - Шевели копытами! Вон дверь подъезда! Проверь лестницу!
Андрей оглянулся и скользнул вдоль стены. Где-то над головой раздалась очередь, стреляли явно со второго-третьего этажей.
- За мной, боец! - мимо, тяжело оскальзываясь берцами по грязи, пробежал сержант Колыванов.
Толкнув ногой дверь подъезда, он метнул внутрь зеленый кругляш РГД. Андрей пихнул дверь обратно и по примеру сержанта прижался спиной к стене. Грохнуло. Вопреки расхожему голливудскому мнению двери не снесло в облаке огня, а только с треском распахнуло. Одну из створок сорвало с верхней петли и перекосило.
- Вперед! - гаркнул Колыванов, метнувшись в темное нутро подъезда.
Андрей рванул следом. Взбегая вверх по посеченной осколками лестнице, он услышал из распахнутой двери квартиры короткую очередь, а потом глухой звук удара. Замерев на площадке, он шагнул было внутрь, но навстречу уже выходил сержант.
- Чисто, вторую проверь. Шума, наверх! - скомандовал он возникшему на площадке Капицыну. - Где остальные?
- Соседний подъезд ЧИХ!стят, - выхаркивая известковую пыль, чихнул Шумахер. - Там старлей с ними.
Андрей ткнул стволом фанерную дверь квартиры, краем глаза отмечая ещё поднимавшихся по ступенькам солдат. Уже осторожно ступая в темный коридор, он успел заметить и метущую ступени черную сутану отца Григория.
Уцелел батюшка, - мелькнула в голове мысль, когда Андрей высунулся из-за угла, цепко обшаривая кухню тремя зрачками. Двумя живыми, внимательными, чуть испуганными, и одним тусклым, слепым, безразличным. Шагнул в сторону, освобождая место сержанту, который зелено-пятнистой кошкой скользнул в комнаты.
Вообще, по правилам штурма, входить нужно было в следующем порядке — граната, очередь, а потом уже сами, но учитывая то, что патронов было не так чтобы много, а гранат ещё меньше, а судя по всему держать им здесь оборону, то и такая опасная экономия была вполне оправдана.
Присев и не подходя к ощерившемуся осколками окну, Андрей быстро оглядел шестиметровую кухоньку и сделал закономерный вывод — здесь духов нет. Всё так же, на карачках, солдат выбрался обратно в коридор. Из комнаты послышался легкий шум и Андрей настороженно заглянул внутрь.
Стандартная стенка из оклеенной ДСПшки, поваленный набок стол, здоровенный диван-уголок у глухой стены. Егор Колыванов как раз выходил из двери смежной комнаты, в которой очевидно располагалась спальня, когда из-за дивана резко выросла фигура в камуфляже. Боевик что-то гортанно закричал, широко распахнув окаймленный всклокоченной бородой рот. Автомат, взметнувшийся было вверх, зацепился мушкой за драную обивку и это спасло сержанту жизнь.
Андрей просто довел ствол и утопил спуск. «Калашников» коротко тявкнул и очередь в три патрона отшвырнула боевика на стену. Он гулко стукнулся затылком, качнулся, и уже безвольным мешком перевалился через спинку дивана.
Колыванов несколько секунд смотрел на тело, а потом выдохнул — Спасибо, Андрей.
Солдат не нашел ничего лучше, кроме как пожать плечами и поправить каску. На улице наступила относительная тишина. Нет, конечно выстрелы были. И за окном, и этажом выше, но по сравнению с той грызней, которая была десять минут назад, это больше походило на вялый перебрёх, чем на бой.
- Гóра, - послышалось из коридора, - второй и третий этаж чистые. Сейчас ребята минируют выход на крышу.
Андрей развернулся. Из темноты выплыл высокий силуэт Мишки Капицына. Каску он где-то потерял и сейчас лицо и белобрысые волосы его густо покрывала копоть вперемешку с цементно-известковой пылью. Солдат невольно скосил глаза на свою форму. Да-а-а-а. Он же ещё и повалялся под колесами машины в грязи.
- Сколько нас?
- Семеро, - секунду подумав, подсчитал Шумахер. - Плюс двое тяжелых трехсотых, ну и плюс Григорий.
- Боезапас?
- С этим хуже, - вздохнул здоровяк.
Выходя из квартиры вслед за парнями, Андрей прислушивался к разговору.
- Только то, что в разгрузках, а это по пять — шесть магазинов, десяток гранат, да плюс Клистер с Ярёмой один ящик с двумя цинками успели из КамАЗа выдернуть. Стволов на всех, даже с запасом.
- Хреново, - резюмировал сержант и, притормозив, бросил Андрею. - Кривак, здесь остаешься. Держи подъезд. Сейчас кого-нибудь пришлю. С комвзвода связь есть?
- Откуда? Мы же как....
Окончания фразы Андрей уже не услышал. На улице раздались близкие очереди, громыхнул гранатометный выстрел. Бой вновь набирал обороты.

Духи обложили плотно. По условно-приблизительным подсчетам, засевшим в трехэтажке двадцати трем федералам противостояло порядка семи — восьми десятков боевиков. Плюс к численному перевесу духи совершенно небыли стесненны в боеприпасах, в то время как солдатам приходилось считать каждый выпущенный патрон. Огрызались короткими очередями, стараясь стрелять только по целям.
Казалось бы два полных цинка с патронами — по тысяче восемьдесят маленьких, остроносых смертей в каждом. Да плюс как минимум по полторы сотне патронов — пять полных магазина — в разгрузке у каждого солдата. Это почти пять с половиной тысяч патронов. Кажется много. Очень много. Так бы показалось непосвященному, сугубо мирному, выросшему на компьютерных играх человеку. Но только не солдату на войне. Бойцы вели в бою совсем другую арифметику. Скорострельность автомата системы Калашникова — шестьсот выстрелов в минуту. В магазине — тридцать патронов, которые при интенсивном городском бое расходуются секунд за сорок пять. Нехитрый подсчет, который под силу даже зеленому салабону показывал, что боеприпасов у них от силы на десять минут боя. Ну, или на полчаса, если экономить.
Обороняющиеся ещё в самом начале пробили стены между квартирами и сумели объединить оба подъезда. Стало чуть-чуть полегче. Уже минут через пять они были вынужденны оставить первый этаж боевикам. Лестницу одного из подъездов просто загромоздили мебелью, намертво блокируя подъем. Вторую практически завалили трупами. Шесть тел в живописных позах остывали только на межэтажной площадке. Сколько валялось внизу никто не взялся бы подсчитать. В конце концов боевики всё же прекратили лобовой штурм, и теперь пытались закидывать гранатами через окна и обстреливали солдат из соседних зданий.
Сложнее всего было со стороны Пионерской, т.к. там огонь велся практически в упор, с расстояния в пятнадцать — двадцать метров. Пулеметные пули насквозь прошивали кирпич стен.
Андрей сидел у стены, механически набивая патронами магазин из распоротого цинка. Сломанный мизинец на левой руке при каждом движении отдавался тупой болью, но он же не давал и накатиться усталости. Тупо пихая очередной блестящий зеленый цилиндрик в уже заполненный магазин, он как будто очнулся и огляделся.
Лохмотья обоев, стены все в выбоинах от пуль. Торчащие из потолка провода от люстры. Разломанная мебель по углам. И окровавленные бинты в черной засохшей луже.
- Парень, ты как? - широкая ладонь легла на плечо.
Андрей с натугой повернул голову, буквально чувствуя, как в затылке тяжело ворочаются позвонки, перетирая друг друга. Круглое лицо, обрамленное некогда окладистой, а сейчас всклокоченной и пыльной бородой склонилось к нему. Темно-карие глаза смотрели внимательно и с сочувствием.
- Акхм-м-м-м, - вырвался из горла невольный кашель.
Десять минут назад духи зарядили из «шмеля» в окно соседней квартиры. Двое солдат сгорели заживо, и ещё один получил страшные ожоги. Сейчас в воздухе до сих пор висела копоть и удушливый смрад горелого мяса.
- Отец, Кха! Григорий? - выдохнул наконец Андрей.
- Я, сын мой, - священник отпустил плечо солдата и прикоснувшись к щеке, чуть повернул его голову. - Ты как? Слышишь меня?
- Слышу.
Крепкие пальцы нежно коснулись виска, тронули мочку уха.
- Это хорошо, - убирая руку, ответил отец Григорий. - Значит барабанная перепонка не повреждена.
Андрей дернулся, собираясь потрогать голову.
- Не надо, - откидываясь спиной на стенку, остановил его священник. - Грязь занесёшь.
Батюшка вновь принялся набивать лежащие рядком магазины патронами. Время от времени в комнату заскакивали солдаты, сбрасывали на пол пустые автоматные обоймы, хватали заполненные и выбегали. Андрей и отец Григорий сидели рядом с грубо вскрытым цинком и набивали, набивали, набивали магазины патронами, которых оставалось уже меньше четверти от объема ящика. Под ногами шуршали обрывки промасленной бумаги.
На улице часто застучал пулемет, поддерживаемый щедрым тявканьем нескольких автоматов. Всей этой своре коротко и скупо отвечали из осажденного здания.
- Владыко Господи, услыши нас, молящихся Тебе, - коротко перекрестившись, скороговоркой забормотал отец Григорий. - Пошли, Господи, невидимо десницу Твою, рабы Твоя заступающую во всех, а имже судил еси положат на брани души своя за веру, царя и Отечество, тем прости согрешения их, и в день праведного воздаяния Твоего воздай венцы нетления: яко Твоя Держава, Царство и Сила, от Тебе помощь вси приемлем, на Тя уповаем, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Во время короткой молитвы руки священника продолжали ловко наполнять очередной магазин.
- Батюшка, - прислушиваясь к звукам стрельбы, спросил вдруг Андрей, - а, если вот сейчас сюда духи ворвутся, что ты что будешь делать?
- В смысле? - не понял священник.
Андрей хотел было досадливо тряхнуть головой, но вспомнив о боли в районе затылка, передумал.
- В смысле стрелять будешь?
Отец Григорий внимательно посмотрел в глаза солдата. Тот не отвел глаз, ответив не менее пристальным взглядом.
- А почему тебя это интересует, сын мой?
Боец горько усмехнулся.
- Отче, или правильнее обращаться ребе? - заталкивая очередной патрон в горловину магазина, переспросил Андрей. - Ты же вроде православный священник, что же вопросом на вопрос отвечаешь?
Священник помолчал, набирая в горсть патронов и по-одному, щелчками загоняя их в очередную обойму.
- Сложный вопрос ты задал, сын мой....
- Меня Андрей зовут.
Отец Григорий коротко бросил взгляд на солдата и опять опустил глаза на свои ладони.
- Ты не обижайся, Андрей. «Сын мой» - это просто обращение. А насчет твоего вопроса..., я тут недавно делал экскурс в историю, про Куликовскую битву....
- Я слышал, - откладывая очередной магазин, вставил Андрей, вспомнив разговор, невольно подслушанный им после возвращения со «свободной охоты».
- Слышал, это хорошо. Только, не перебивай, пожалуйста. Мне и так тяжело ответить на твой вопрос. Прямо скажем не легкий. Не надо извиняться, - священник изобразил рукой отрицающий жест, заметив что солдат смущенно попытался что-то опять сказать, - просто послушай....
В комнату шагнул сержант Колыванов. На усталом лице живыми были только глаза. Толстая корка грязи и пыли покрывали лоб и щеки Егора, превращая лицо в своеобразную маску. Пройдя к противоположной от входа стене, он уселся прямо на пол, ногой брезгливо сдвинув в сторону окровавленные бинты. Следом, пригнувшись, и сжимая в руках СВД, вошел снайпер Алексей Холмогоров. В отличии от сержанта, Бухгалтер выглядел более бодрым, даже казалось что и более чистым. Пыли на молодом лице практически не было, только на щеке темнел черный смазанный отпечаток пальца. Снайпер присел на корточки прямо у входа, откинувшись затылком на дверной косяк.
- Кривак, что там у нас с боезапасом? - каким-то тусклым, безразличным тоном поинтересовался сержант, подхватив с полу клочок промасленной бумаги..
Андрей бросил взгляд в патронный ящик, на глазок оценивая остатки содержимого.
- Если всё набить, то магазинов десять будет, - выдал он наконец свои нехитрые подсчеты.
- Пипец котенку, - выдохнул Егор, - отосрались. Это же по паре обойм на брата.
- А второй цинк?
- Добили, - ответил за сержанта Бухгалтер. - Сейчас как раз расстреливаем.
- А со связью что? - из-за двери донесся басок Шумахера.
- А хрен знает, - махнул рукой Колыванов, отшвыривая в угол смятый комок бумаги. - Полчаса назад связались с Чёртом, доложили обстановку, запросили помощь. А сейчас связи нет. Радар вон уже чуть не изнасиловал станцию. Шипит, трещит, а связи нет.
- Весело, - отозвался из-за косяка Капицын. - Без патронов нас просто сомнут.
- Отставить панику, - глуховато одернул бойца сержант, стрельнув глазами в сторону Андрея и священника.
Всё верно, - подумалось парню, - остальные то все «старики», уже не один пуд соли вместе съели. Бухгалтер вон вообще уже который год воюет. Только меня, как салагу, с гражданскими ровняют.
- На всё воля Божья, - откликнулся отец Григорий, откладывая в сторону наполненный магазин. - Но, он не оставит своих детей. Нужно только молиться и верить. На Руси всегда было так, если с Верой выходить на бой, то и победа будет. А я буду молиться за вас. Господи, обрати к Тебе и сердца врагов наших, если же не возможно ожесточенным обратиться, то положи преграду зла и защити от них избранных Твоих. Аминь.
- Ну, - произнес поднимаясь и разминая ноги Бухгалтер, - спасибо, святой отец, только вот молитву вашу в магазин не набьешь, и в ствол не загонешь. Пойду я наверное, мужики. Тут ещё десяток патронов в моей малышке осталось, надо израсходовать. Всё потом святому отцу работы меньше будет.
- Что ты имеешь в виду, сын мой?
- А то, что когда до рукопашной дойдет, то духов будет на десяток меньше, а значит и шансы у кого-то из ребят будут повыше. И может в живых кто останется. Соответственно, и отпевать меньше нужно будет.
- Да что же ты такое говоришь, - выпрямился во весь рост отец Григорий, - что же ты себя, да и других заживо хоронишь? Грех это!
- А вот интересно, святой отец, а самоубийство — грех? - задержался в дверях Холмогоров.
- Однозначно, - энергично кивнул священник.
- И даже когда солдат бросается грудью на гранату, спасая жизнь другим?
- Не надо путать понятия, воин. Это уже не самоубийство, а самопожертвование. - наставительно произнес отец Григорий, теребя на груди крест. - А к смерти на войне, в бою за правое дело, даже у церкви отношение особое. И прощается многое, и разрешается.
- Ну вот и разрешите мне, святой отец, взять на душу ещё десяток грехов. Дебиторку так сказать уменьшить. Ну а раз церковь прощает, так вы потом и замолите.
С этими словами Бухгалтер сделал всем ручкой и вышел из комнаты. За ним поднялся и Колыванов.
- Давай, Андрей, добивай магазины, - сержант уже шагнул было к двери, но был окликнут отцом Григорием.
- Товарищ сержант, - необычно по-мирски обратился к нему священник. - У вас случайно лишнего автомата не найдется?
Андрей изумленно вытаращился на батюшку. Колыванов же наоборот, мазнул усталым взглядом, кивнул и ответил.
- Найдется. Ярёмин, - дождавшись ответа из соседней комнаты, продолжил, - найди автомат Сушкина, проверь, и выдай святому отцу.
На пару мгновений в соседней комнате наступила тишина. Слышны были только длинные очереди с улицы, да короткие, огрызающиеся выстрелы из других квартир дома.
- Не слышу!
- Есть, товарищ сержант! - откликнулся Ярёма, разрушая недоуменную тишину.
Колыванов кивнул ещё раз и вышел из комнаты. Минуты три они молча набивали магазины, скребя пальцами по дну цинка и выгребая последние патроны.
В комнату заглянул Сашка Ярёмин. Молча посмотрел в лицо священнику, переглянулся с Андреем и, так же молча, положил на пол АКМ-74 погибшего Сушкина.
- Спасибо, - произнес отец Григорий в спину бойцу. Тот в ответ только неопределенно шевельнул плечом.
Батюшка протянул руку и взял оружие. Андрей хотел уже подсказать, но тут священник заученным движением отсоединил пустой магазин, передернул затвор, спустил курок и опять поставил «калаш» на предохранитель.
- Приходилось? - только и смог произнести наблюдавший за ним Андрей.
- Служил, - коротко бросил посуровевший отец Григорий, поднимая с полу наполненный магазин и точным движением вставляя его на место. - Ты задал вопрос, сын мой. Так вот, я пока не готов тебе на него ответить. Но, одно я знаю точно, что приняв решение, я бы хотел иметь возможность его реализовать.
Андрей не стал ничего отвечать. Он молча подхватил из ящика последнюю тройку патронов и по одному, щелчками загнал их в магазин.

***

Духи всё больше стервенели. Плотный огонь уже практически не позволял бойцам высунуться из окон. Впрочем, и надобности особой в этом не было. Как и патронов. Оставшиеся на ногах неполных два десятка федералов честно поделили между собой имеющиеся боеприпасы — вышло по магазину на брата, и теперь обреченно ждали последнего штурма. Рацию реанимировать так и не удалось. Вовка Куликов, по прозвищу Радар, уже давно бросил с ней мучиться и теперь наравне со всеми прижимался к стене, тиская в руках автомат.
Старший лейтенант Еликов собрал сержантов для обсуждения возможности контратаки и последующего прорыва. Можно было бы попытаться уйти через подвалы и канализацию, но первый этаж занимали боевики. Сейчас отцы-командиры совещались в коридоре, подальше от визжащих по дому шальных пуль.
Андрей сидел в углу и устало наблюдал, как сквозь пробитую в стене дыру летят куски кирпича, отколотая штукатурка, и редкие пули. Парень уже был настолько равнодушен, что даже не вздрагивал, а лишь рефлекторно чуть прищуривал глаза. По другую сторону окна пытался вжаться в стену рядовой Акимов. Маленький калмык шипел и плевался в ответ на каждую пулю, смачно шлепавшую у него над головой.
- Держись, Андрюха! - скалил он белоснежные зубы, дико смотревшиеся на его смуглом, а сейчас ещё и грязном лице. - Это всё хня! Вот когда они снизу буром попрут, вот тогда бояться будем! Бояться в живых остаться!
Андрей молча слушал солдата, понимая, что у того своеобразная истерика. Отвечать не хотелось, даже кивать не хотелось. Хотелось просто лечь, и тихо-тихо уснуть. Прямо здесь, на засыпанном битым кирпичом полу, под грохот выстрелов и матерные крики калмыка.
Стелясь по полу, в комнату заглянул Шумахер.
- Давайте все к выходу, - стараясь перекричать стрельбу, прогавкал здоровяк. - Как только чуть поутихнет, будем прорываться. Через дворы, в сторону Сунжи.
- Куда прорываться? - подорвался с места Акимов. - Да нас ещё на выходе из дома грохнут!
- Лежи, сука! - длинной рукой ухватив калмыка за лодыжку, Капицын рванул того на себя.
Когда солдат грохнулся плашмя, Шумахер волоком подтащил его к себе и сунул под нос огромный грязный кулак.
- Ещё раз встанешь, чудило, я тебя лично грохну, - второй рукой передавив паникеру горло, спокойно прохрипел он. - Я сказал, двигаемся к выходу из квартиры, и по сигналу бешеными тараканами рвем во дворы. Ферштейн?
Голубые глаза быстро пробежались по лицам солдат.
- Так точно, - раздался в ответ нестройный хор.
- А тебе? - могучая клешня чуть ослабила хват, пропуская воздух в легкие Акимова.
- Да-а-а-а.
- Борода! Не слышу?!
- Так точно, - отозвался калмык, слабо ворочаясь на полу.
Вот уж кто сейчас на таракана похож, - подумалось Андрею.
- Тогда вперед, и не поднимать жопы выше пола, - подвел итог Шумахер, первым показывая пример и выползая из комнаты.

Так получилось, что когда спускались по лестнице, Андрей оказался в первых рядах.
- Вперед! - стеганула по ушам команда.
- Мля-а-а-аура-а-а-а! - перепрыгнув через валяющийся в дверях подъезда труп, солдат рванулся на улицу.
Короткая неприцельная очередь и, не задерживаясь, бегом. Ноги сами перемахнули через опрокинутую скамейку, на мгновение увязли в перепаханном черноземе газона, и вот они уже несут его через двор.
Грохот выстрелов — выскакивающие следом солдаты прикрывают рванувших вперед. Топот ног за спиной. Интересно кто? Оглянуться? Нельзя. Его задача — добежать до арки, проверить что там, и по возможности прикрыть тех, кто пойдет следом.
Детская машина из досок выскочила наперерез так, как будто имела колеса и неслась сейчас по автобану. В последнюю секунду оттолкнувшись ногой от хлипкого борта, Андрей одним длинным прыжком перемахнул через неё и со всего маху грохнулся на распластавшиеся за машиной трупы.
Тудум! - гулко ударило по ушам. По спине, по плечам застучали комья земли вперемешку с камнями. Плюх! В жидкую грязь где-то рядом упало что-то мягкое, и тут же заворочалось, затарахтело скороговоркой коротких очередей. Горячие гильзы звонко бздынькнули по каске и зашипели, остывая под моросящим дождем.
- Крива-а-ак?! Андрей?! - донеслось до солдата сквозь гул в ушах. - Живой?!
Андрей приподнял голову, скатываясь с мертвеца под хлипкое укрытие деревянного борта детской машины. Рядом, привстав на одно колено, коротко огрызался из автомата Сашка Ярёмин. Светлый ежик волос на голове был испачкан темной, практически черной кровью, правый рукав бушлата вырван почти с мясом.
- Подъем, Андрюха! - проорал Ярёма между очередями. - Давай к арке! Сейчас наши подтянутся!
- Есть, - на автомате выдохнул Андрей, практически на одних нервах заставляя себя вскочить и снова броситься бежать через простреливаемое пространство.
Черный зев арки медленно приближался. Хрипящему и захлебывающемуся пропитанным порохом и кровью воздухом Андрею казалось, что на ногах у него пудовые гири, а вместо каски здоровенный медный самовар. Сбоку, из подъезда выскочил мужик в натовском камуфляже и с АКМС в руках. Не останавливаясь, Андрей выстрелил, не столько стараясь попасть, сколько надеясь напугать и обозначить цель для тех, кто должен был сейчас его прикрывать. Дух спокойно присел за бетонными ступеньками, и вскинув свой кургузый автомат, принялся выцеливать бегущего солдата.
Так-так-так! - простучала короткая, пристрелочная очередь.
Андрей больше почувствовал, чем понял, что пули просвистели где-то у него за спиной. Мыслей в голове не было, но тело среагировало само. Уже отклоняясь назад и заваливаясь на спину, он успел заметить новые огоньки на срезе пламягасителя и что-то горячее рассерженным шмелем прожужжало прямо перед лицом и звонко стукнуло в крыло стоящей у арки «Нивы». Ещё удар, ещё, и чудом до этого уцелевшее зеркало над лобовым проёмом разлетелось вдребезги.
Стрелять лежа на спине было неудобно, пули летели куда угодно кроме цели, но всё же такая хаотичная, даже скорее истеричная стрельба дала результат. Когда пара «свинцовых подарков» чиркнула по асфальту и глухо влепилась в стену за спиной, боевик не выдержал и пригнувшись спрятался за подъездными ступенями. Андрею только это и надо было. Вскочив, он опять рванул в сторону арки. Пробежать оставалось метров семь — десять, когда по жестяным бокам машины опять застучали пули. Теперь уже били явно из нескольких стволов. Солдат поднажал. На грубых, по самые щиколотки облепленных грязью берцах у него как-будто выросли крылья.
Больно дернуло за левое плечо чуть не свалив на землю, и именно в этот момент ему под ноги, из-за уже вовсю гремящей от попаданий «Нивы» выскочил кто-то маленький, кричащий, синий. Плохо соображая что делает, Андрей сжал немеющими пальцами левой руки цевье «калаша», а правой, прямо на бегу вцепился в балонь курточки, вздергивая маленькое тело вверх.
Бум-м-м-м! По затылку словно врезали кувалдой. Прижимая ребенка к груди, отчаянно размахивая автоматом и перебирая ногами чтобы не упасть, солдат влетел наконец в спасительный полумрак арки. Со всего размаху ударился раненым плечом в кирпичную стену, скользнул вдоль неё и наконец тяжело рухнул на колени. Сломанный мизинец отозвался тупой и ставшей уже привычной болью.

Сознание он не потерял, но когда попытался подняться на ноги, стопы разъехались и Андрей тяжело осел на асфальт. Из состояния апатии и безразличия его вывел зашевелившийся в объятиях ребенок.
- Млях! - ругнулся боец, разжимая руки и рассматривая свою «добычу». - Ты откуда здесь взялся, душок?
Чумазое кругленькое лицо, рыжие грязные волосы и блестящие маслинки глазенок. Мальчишка испуганно смотрел на него, размазывая кулачком слезы и сопли. Перед глазами Андрея вдруг мелькнуло перекрестье прицела, ржавый жигуленок и бегущие через двор фигурки — одна высокая в зеленом армейском бушлате и платке, и вторая маленькая, семенящая, в грязной балоневой курточке.
- Мамка твоя где? - осененный внезапной догадкой, спросил солдат.
Чечененок шмыгнул носом, всхлипнул, но промолчал. В этот момент во дворе грохнул взрыв и простучала очередь из ПК. Андрей вздрогнул, сообразив зачем он здесь и, враз забыв о мальчишке, осторожно пополз обратно, туда откуда только что прибежал. Добравшись до угла, он приподнялся и окинул взором открытое пространство. Первый, кого он заметил был Сашка Ярёмин, лежащий метрах в двадцати от него. Солдат лежал неподвижно, широко раскидав руки и ноги. Чуть дальше, обняв руками расщепленный ствол тополя и упираясь культями в курящуюся дымом воронку вздрагивал ещё кто-то в солдатской форме. Лица под сдвинутой на глаза каске было не разобрать.
Далеко через двор видно было ещё несколько тел у противоположного дома.
- Какого...? - невольно всхлипнув, выдохнул Андрей.
Судя по всему прорыв захлебнулся. Федералы или полегли все, или были вынужденны отступить обратно. И словно подтверждая второй вариант из подъездной двери раздался одиночный выстрел. Который подхватили ещё пара стволов в окнах.
Всё, - мелькнула мысль. И следом ещё одна, - и что теперь делать?
Андрей подался назад и словно ища совета оглянулся на мальчишку. Тот сидел скорчившись под стеной и плакал.
- Ты не ранен? - сообразил спросить Андрей. - Эй?
Он протянул руку и слегка тряхнул мальчишку. Пацан вскинул на него темные глаза и шарахнулся назад, подальше от русского солдата.
- Да не бойся ты, тебе лет сколько? Звать как? - стараясь говорить потише и спокойнее, потянулся за ним боец.
На противоположном конце арки мелькнула тень.
- Замри, шакал! - рявкнул грубый голос. - Ствол в сторону!
Андрей замер. На светлом фоне черный силуэт не позволял рассмотреть подробностей, но уже судя по акценту это явно были не «свои».
- Бросай, сука! Стреляю!
Автомат был в руках, дело то - только ствол на пятнадцать сантиметров довернуть. Но тут Андрей с тоской сообразил, что так и не поменял магазин, расстрелянный «досуха» ещё при перебежке через двор.
Мальчишка шевельнулся и под грохот выстрелов пули вонзились в стену, выбивая куски кирпича. Пацан завизжал, а Андрей же пригнувшись зло отшвырнул в строну оружие. Автомат жалобно звякнул как будто укоряя хозяина за такое предательство.
- Не стреляй. Здесь ребенок.
- Руки в землю! - последовала очередная команда. - И на четырех костях ко мне! Башку подымешь — пристрелю!
- Не стреляй, - повторил Андрей, в унизительной и неудобной позе приближаясь к боевику. - Спокойно, малыш. Спокойно. Всё будет хорошо....

***

- Хэк!
Короткий, жесткий хук слева сбил с ног и заставил кувырнуться по битому кирпичу. Андрея били сильно, зло, стараясь причинить как можно больше боли и увечий. Нос был практически расплющен, пересохшие губы треснули в нескольких местах и всё лицо парня было буквально залито кровью.
Из арки его погнали, постоянно толкая в спину стволами и прикладами. В одном из дворов у боевиков был разбит временный лагерь. Стояла «газель» с боеприпасами. Осадившие федералов духи периодически наведывались сюда пополнить боезапас, взять гранаты и выстрелы к РПГ. Боевик, взявший его в плен, зачем то притащил с собой и мальчишку. Оставив пацана в стороне, он сбил Андрея с ног и тут же принялся избивать, под весёлые комментарии зрителей.
- Вставай, шакал! - каркнули над ухом скорчившегося на земле солдата. - Ты пришел в наш дом чтобы убивать! А теперь сам сдохнешь, свинья! И не надейся, твоя смерть не будет легкой!
Тяжелый английский сапог с литой рифленой подошвой наступил на пальцы левой руки. Жесткие грунтозацепы обдирали в кровь кожу, дробили хрупкие кости ладони. Резко дернуло болью сломанный мизинец.
- Ау-у-у-йскха-а-а, - заскулил Андрей извиваясь всем телом.
- Скули, пес. Скули.
Дух отступил назад освобождая руку, но только лишь для того чтобы со всего маха впечатать мысок берца в лицо солдата. Сквозь красный туман в сознании Андрей успел почувствовать как хрустнули обломки зубов во рту. Последней мыслью промелькнувшей во взорвавшейся болью голове была — Бьют без оглядки и не сдерживаясь, а значит в живых оставлять не собираются.
После этого сознание схлопнулось в маленькую горошинку на огромном черном пространстве.
- Млять! - ругнулся боевик в натовском камуфляже, рассматривая свою обувь. - Ботинки испачкал, сука!
Он ещё раз со всей силы пнул безвольное тело в бок, заставив его перевернуться на спину. После чего аккуратно и сосредоточенно вытер окровавленные мыски берец о бушлат пленника.
- Сдох? - равнодушно спросил его стоящий чуть в стороне русоволосый боевик явно славянской внешности.
- Живо-ой, шакал, - глядя на взбухающие на губах федерала кровавые пузыри, вынес диагноз чеченец. - Эти собаки за жизнь цепляются, как клещи. - Ничего, ща очухается и мы продолжим.
Из-за домов опять донеслись ожесточенные звуки стрельбы. Глухо ухнули пара взрывов.
- Держатся ещё, - задумчиво произнес славянин, - сколько их там осталось? Десяток? Вряд ли больше.
Чеченец, огладил бородку.
- Все сдохнут.
- Злой ты, Рустам, - хохотнул боевик, ощерив в усмешке ровный ряд белых зубов.
- Тебе не понять, Кайман. Ты наёмник. Твоя работа убивать за деньги. А я воюю за свою землю, за свой дом, за свою погибшую жену и не родившегося сына, - зубы у чеченца были не такие белые и ровные, да и усмешка у него получилась злая. Волчья. - Ты, Кайман, от них не намного отличаешься. Ты тоже пришел сюда грабить и убивать. Наживаться на нашем горе.
Чем больше Рустам говорил, тем злее он смотрел на напарника. Белобрысый славянин в ответ только усмехнулся и демонстративно поправил автомат на плече, как бы невзначай положив ладонь на рукоятку. Рустам заметил этот жест и сплюнул в пыль.
- Вставай, шакал, - легонько, лениво пнул он бесчувственного солдата. - Я с тобой ещё не закончил.
Из под стены дома раздалось тихое скуление, напоминающее щенячье. Чеченец резко развернулся. Маленький рыжеволосый мальчонка в балоневой синей курточке сидел скорчившись на груде обломков и тихо плакал, закрыв лицо руками.
- Эй, кхант? (Эй, парень?) - тихо позвал бородач, подходя и присаживаясь рядом. - Не плачь.
Мальчишка сжался ещё сильнее, стараясь отодвинуться от страшно пахнущего порохом и кровью взрослого. Однако Рустам взял его сильными руками за плечи и развернул к себе.
- Да вуй хьан? Нана? (Есть у тебя отец? Мать?)
Ребенок вдруг замолчал и широко раскрытыми глазами уставился на боевика.
- Нана юй хьан? (Мать у тебя есть?) - видя, что мальчик молчит, Рустам нахмурился. - Ваша? Йиша? (Брат? Сестра?)
И тут ребенок хлопнул глазенками, сморщился и заорал. Он ревел с надрывом, безостановочно. Так не плачут, не скулят. Так воет волчица, потерявшая волчат. Это был страшный крик. Рустам не выдержал, отпустил мальчика и отшагнул в сторону.

Как ни странно, но Андрей очнулся не от боли, а от однотонного, жуткого воя.
Кто? - мелькнуло в голове. - Боже, только бы это не я, - пришла следом абсурдная мысль.
Солдат шевельнулся, заваливаясь на бок и сплевывая. Плевок не получился. Короткая нитка бардовой слюны повисла из уголка рта. Андрей зашлепал губами, стараясь избавиться от забившей горло и нос кровавой слизи. И тут пришла боль.
- У-у-у-уа-а-а-а, - заскулил он в унисон выведшему его из отключки вою.
- Очнулся, шакал, - раздалось где-то в вышине. - Это хорошо, а то я уже заскучал. Вставай!
Жесткая рубчатая подошва ткнула Андрея в плечо. От тычка солдат опять перевернулся на спину. Перед заплывшими от побоев глазами мелькнула стена здания с оскалившимися осколками стекол окнами. Скрипнув обломками зубов, Андрей уставился на хмурое, низкое небо, затянутое серыми тучами. Мелкая морось дождя приятно холодила лицо, остужая синяки и ссадины.
Убьют, - индифферентная, ленивая мысль кометой проскочила по окраине сознания и махнув хвостом унеслась куда-то в даль.
- Вставай, я сказал!
Андрей повернул голову. В паре шагов, широко расставив ноги и сложив руки на затворной крышке автомата, стоял его мучитель. Чеченец не улыбался, а просто хмуро смотрел на ползающего по земле пленника.
Кто же это так воет? - скорее из нездорового любопытства, чем из страха перед новыми побоями, солдат все же поскреб ногами и заставил измученное тело принять сидячее положение. Но, только он попытался повернуть голову, как бородачу видимо наскучило ждать и твердый мысок врезался в левую щеку. Голову Андрея мотнуло и он опять опрокинулся на спину. Обломок кирпича больно ткнулся острым углом в висок. Чеченец что-то гортанно каркнул на своём языке. Солдат лежал не шевелясь, сил хватало только на утробные всхлипы.
Сквозь гул в ушах он услышал характерный лязг и всё же заставил себя повернуть голову. Прямо перед лицом слегка подрагивал чуть закопченный пламягаситель, а поверх мушки смотрели злые и безразличные глаза.
Вот и всё, - всплыла до ужаса спокойная и равнодушная мысль. И тут же за ней махнула дурным плавником вторая. - Кто же так воет?
Он не смотрел в черный зрачок автомата, он вглядывался в глаза боевика, моля его про себя — стреляй. Стреляй, не тяни.
Грохнул выстрел. Андрей невольно моргнул глазами, не понимая. Что? Как? Вместо того, чтобы разнести на горячие, окровавленные ошметки его голову, выстрел почему-то оборвал так досаждавший ему вой.
Автоматный ствол дрогнул. Держащий оружие бородач растерянно бросил взгляд вправо, влево, и вдруг резко развернувшись, выстрелил одиночным куда-то в сторону.
Тук! Тук! Тук! - простучало в ответ. Короткая строчка выходных отверстий брызгами пробежалась по затянутой в камуфляж спине. Тяжелое тело швырнуло прямо на Андрея. Тот замер, стараясь осмыслить происходящее.
Хоть и близкая, но глухая, и даже какая-то усталая перестрелка за домами. Тихий скрип подошв по усеивающим землю осколкам. Шорох. Андрей осторожно приподнял голову, выглядывая из-за груди мертвеца. Белобрысый боевик стоял метрах в пяти и напряженно оглядывался, поводя стволом автомата. На круглом лице, сквозь выражение досады, легко читалась напряженная работа мыслей.
Андрей шевельнулся. Наёмник резко повернулся в его сторону, вскидывая автомат. На мгновение их глаза встретились, но видимо измученный и окровавленный пленник не показался бандиту опасным, и он отвернулся. Солдат осторожно пропихнул руку под локоть мертвого чеченца. Скользкие от крови пальцы цепко обхватили пистолетную рукоятку АК. Андрей напряг мышцы, стараясь приподнять тяжелый автомат.
Один выстрел. Один. - билась в мозгу суматошная мысль. - Второй уже не успею.
Дрожащий ствол плясал и ходил ходуном, никак не желая совмещаться с фигурой боевика. Тот, словно что-то почувствовав, или услышав, оглянулся через плечо. Внимательные серые глаза на мгновение расширились.
Андрей успел выстрелить дважды.

***

Отец Григорий щурился, подставляя лицо пробивающимся сквозь поредевшие тучи солнечным лучикам. Оглохшие от почти двухчасового боя уши отказывались воспринимать звуки. Вокруг ходили солдаты, слышались команды, чуть в стороне, на улице рычали двигатели грузовиков и бронетранспортеров. Священник ничего этого не слышал. И наверное не хотел слышать. Руки его мягко оглаживали цевье и раму автомата, лежащего на прикрытых подолом сутаны коленях. Автомата, из которого так никто и не стрелял после покойного Сушкина.
- Спасибо тебе, Господи, за то что уберег от искушения и не допустил невозможного, - тихо шептал он.
Помощь подошла как раз вовремя. После неудавшейся попытки прорыва, солдаты были вынуждены вернуться обратно и продолжить безнадежную оборону. К тому моменту, как БТРы роты ворвались во дворы и улицы, сметая пулеметным огнем осаждающих, в строю оставалось не больше десятка человек. Патронов практически не осталось. Как это бывает в кино — кавалерия подоспела как раз вовремя. Хорошо, хоть это был не «Голливуд». Там они вечно опаздывают.
- Ты как, батюшка? - отец Григорий с трудом заставил себя оторваться от солнечных лучей и раскрыть глаза.
Над ним склонился сержант. Священник с трудом вспомнил его фамилию — Колыванов. Егор кажется.
- Всё в порядке, - улыбнулся он. - Устал просто. Посмотри, Егор, какое солнце. Теплое.
- Да-а-а, - протянул сержант, - солнце. И многим из моих друзей его больше не увидеть. Не согреться.
- Всё в руках Господа, - отозвался отец Григорий, но Колыванов его уже не слушал, вглядываясь куда-то через двор.
- Живой, - растерянно прошептал Егор. - Надо же, живой чертяка....
Священник привстал, стараясь разглядеть того, кто так заинтересовал сержанта.
Через двор, спотыкаясь медленно брел солдат. В грязной и окровавленной форме, с разбитым лицом. В одной руке он сжимал автомат, цепляющийся стволом за землю, а во второй нес каску, удерживая её за ремешок как корзинку с грибами. Яркий луч солнца, пробившийся сквозь тучи, мягко упал на солдата, подсвечивая и окрашивая красками его фигуру. Пепел и хлопья сажи рассеянно витающие в воздухе вдруг взметнулись ветром и сложились в два больших крыла, чуть покачивающиеся в такт его шагам.
Отец Григорий замер, так и не донеся сложенные щепотью пальцы до лба. Вместо окровавленного, грязного, измученного и усталого солдатика перед ним возник образ воина, уверенно шагающего сквозь пламя. Образ ангела, спустившегося на землю, чтобы принять бой вместе с людьми. Это длилось всего лишь мгновение. Короткое мгновение. Потом чёткий луч солнца мигнул и расширился, заливая светом весь двор. Наваждение рассеялось. Отец Григорий, путаясь в подоле рясы, бросился вслед за сержантом.
- Кривак, сукин сын! - обхватив солдата за плечи, кричал Колыванов. - Живой! Молодей, пацан!
Священник остановился чуть не добегая, широким жестом осеняя обоих крестным знамением. Он узнал бойца. Тот самый Андрей, с которым на пару они набивали магазины патронами.
- Тут это..., - еле шевеля разбитыми в кровь губами, шептал солдат, приподнимая вверх каску. - Патроны, тащ сержант.... Нам же патроны нужны.... Там пацаны без патронов сидят.... А они мальчишку убили.... Совсем.... Маленького.... А тут патроны.... Всем не хватит, но я ещё принесу.... Я знаю где....
Андрей не слышал пытающегося успокоить его Егора, он всё шептал и шептал, сбиваясь, повторяя. Наконец сержант медленно взял у него из рук каску, полную зеленых цилиндриков, поблескивающих острой медью пуль.
- Спасибо, Андрей, - медленно проговорил он, глядя в глаза солдата.
- Спасибо, Господи, - прошептал отец Григорий, поднимая глаза к небу.

[attachment=25210:attachment]
Автор рисунка Ян aka Колоброд

Сообщение отредактировал Ygrek - 28.1.2009, 20:34

[Хэш]

Ygrek камрад... блин... всю душу вывернул....
когда станешь знаменитым автором, дашь автограф?

Ygrek камрад... блин... всю душу вывернул....
когда станешь знаменитым автором, дашь автограф?

Знаешь анек?
Медведь вокруг слона круги наворачивает, в морду ему заглядывает и вздыхает, - Да-а-а-а-а....
Слону надоело, он медведя хоботом за шкиряк и к стенке, - Тебе чего, косолапый, надо?
А медведь в ответ, - Да вот думаю, таким бы ...балом, да медку хлебнуть.... Да-а-а-а....
:lol:

[Goddy]

Классно пишешь, дружище! Отличные продуманные диалоги, запоминающиеся герои..с такими казалось бы малозначительными, но в то же время важными подробностями..эдакими мазками добавляя штрихи..жестко конечно, но правдиво - это твой стиль..вся грязь войны, будто сам там побывал..и даже ненависть не рождается, лишь жалость.Жалость к людям проживавшим тысячу таких вот мясорубок, к другим,считающим это нормой, к третьим, торгующим смертью..

Опять же много нового для себя узнал, респектище! Короче я второй в очереди за автографами =)

зы: сколько если не секрет работал над произведением? Может издаваться уже пора? =)

ззы: кстати не думаю, что в случае с авторской работой модераторы заметят маты, а их как мне кажется в подобных обсоятельствах должно быть немало - наш человек любит крепкое словцо приложить, это как магическое заклинание, формирующее настроение и создающее тоненький канал некой связи с предками.. может конечно я и ошибаюсь..

Классно пишешь, дружище! Отличные продуманные диалоги, запоминающиеся герои..с такими казалось бы малозначительными, но в
то же время важными подробностями..эдакими мазками добавляя штрихи..
жестко конечно, но правдиво - это твой стиль..вся грязь войны, будто
сам там побывал..и даже ненависть не рождается, лишь жалость.
Жалость к людям проживавшим тысячу таких вот мясорубок, к другим,
считающим это нормой, к третьим, торгующим смертью..

Опять же много нового для себя узнал, респектище! Короче я второй в
очереди за автографами =)

Спасибо за высокую оценку.

зы: сколько если не секрет работал над произведением? Может
издаваться уже пора? =)

Конкретно над этим рассказом около месяца. Есть ещё три из этой же серии - "Я не слышу", "Пикитан" и "Дебет-Кредит". Если честно, то хочу набрать на полноценную книгу и действительно попробую издаться.

ззы: кстати не думаю, что в случае с авторской работой модераторы
заметят маты, а их как мне кажется в подобных обсоятельствах должно
быть немало - наш человек любит крепкое словцо приложить, это как
магическое заклинание, формирующее настроение и создающее тоненький
канал некой связи с предками.. может конечно я и ошибаюсь..

Тут дело не в модераторах, а скорее в опасности перейти тонкую грань ощущения мата и его пересорта. Тем более, если всё же получится издаться, то придется править.

[Хэш]

"Дебет-Кредит" тоже очень понравился, особенно диалоги в поезде :+:

[Goddy]

Ну плин хоть кто-то еще осилил


Ygrek Мир теряет такого автора, пока ты снабжаешь отличными произведениями лишь форумы! Даешь издание!

Ну плин хоть кто-то еще осилил

Осилили. Просто высказались в личку.

Ygrek Мир теряет такого автора, пока ты снабжаешь отличными произведениями лишь форумы! Даешь издание!

Спасибо! Обязательно, как только на книгу наколупаю... ;)

[Goddy]

Ygrek с тебя подписанный экземпляр из первого тиража :+: