Ходили мы походами в далёкие края Опции

[Менде]

Одна из оборонных задач, которую решал отдел Фёдора, касалась создания помехозащищённой системы связи. Сверхсекретная аппаратура предназначалась для установки на флагмане Черноморского флота крейсере Жданов, на котором находиться все командование во время походов или боевых действий. Главной задачей флагмана является координация действий всех боевых единиц, которая осуществляется посредством радиосвязи. При этом возникают самые различные задачи. Очень часто необходимо иметь одновременную двухстороннюю (дуплексную) связь со всеми кораблями. Но это в то время было невозможно. Основная трудность заключалась в том, что при одновременном включении на корабле высокочувствительных приемников и мощных передатчиков передатчики глушили свои же приемники. Выход был только один, нужно было в несколько тысяч раз увеличить избирательность по входу приемника, не дать возможности мощному сигналу передатчика прорваться на гетеродин приемника.
Испытать созданную аппаратуру можно было только непосредственно на флагмане флота крейсере «Калинин», который в то время находился в Средиземном море. То были очень трудные времена для Черноморского флота, когда корабли уходили на многие месяцы в Средиземное море и там лицом к лицу встречались с флотом США. Вот тогда то и поняли, что не только хорошее вооружение необходимо кораблям. Оказалось, что на кораблях должны обеспечиваться элементарные нормы гигиены, моряки в условиях похода должны купаться хотя бы раз в неделю. А для этого нужна пресная вода, запасы которой на корабле ограничены, да и душевых тоже не было. Казалось бы мелочь, а из – за этой мелочи корабли просто долго не могли находиться в плавании.
Возвращение в Севастополь крейсера Жданов ожидалось на конец апреля, и именно к этому сроку туда должна была быть доставлена аппаратура, разработанная в отделе.
Не будем описывать здесь все трудности доставки в Севстополь криогенных электронных систем, заправленных жидким гелием, оставим этот вопрос на суд специалистов. Но, так или иначе, к назначенному сроку указанное оборудование ждало прибытия флагмана в Севастопле. И Фёдор, и его сотрудники никогда не бывали на военных кораблях, тем более, на таких, и все с нетерпением ждали его прибытия. В военном флоте существует правило, что только очень ограниченный круг командования знает время ухода в поход и время вазвращения корабля или подводной лодки. Делается это в целях секретности. Уходя утром на службу офицер не знает, вернется ли он домой сегодня, или через пол года.
Прождали крейсер целую неделю, а его все не было. Погода была холодная, купаться было рано, от непривычной скуки спасала только канистра спирпа, которую случайно захватили с собой. Фёдор сильно простудился. Кашель и высокая температура донимали его. Пробовали его лечить спиртом, но и это не помогало. Наконец, он пошел в больницу и попросил поставить ему банки. Это приносило облегчение, но не надолго. Каждый день он ходил в поликлинику.
Прошло еще два дня. И, наконец, проснувшись утром и выйдя на набережную, все увидели вдали приближающийся военный корабль. Крейсер приближался и приближался, наконец он начал медленно разворачиваться и стал на рейде на якорь. Да, такого красавца ребята еще никогда не видели. Длина его составляла около трехсот метров, три пушки главного калибра, расположенные в башне, грозно смотрели в море. Вдоль борта были расположены бортовые пушки меньшего калибра. Даже издали было видно большое количество различных антенн на палубных надстройках.
Два дня ушло на согласование вопросов перевозки оборудования на крейсер. К этому времени Фёдор уже начал выздоравливать, но температура еще держалась.


Трудно было передать волнение ребят, когда с крейсера прибыл специальный катер, и моряки в белых матросских робах начали грузить оборудование. Спустя час катер отщвартовался от пристани. Фёдор трудно представлял себе, как матросы будут переносить громоздкие криостаты на борт крейсера по узкому трапу, когда катер подошел к борту крейсера. Но вопрос оказался очень простым. Башенный кран, который был смонтирован прямо на палубе, зацепил крюками троса катер и поднял его на борт со всем оборудованием и пcсажирами.
В военном порту и на военных кораблях без специального разрешения фотографировать запрещено. Но, не смотря на это, Фёдор распорядился взять фотоаппарат. Хотелось по прибытии показать в институте эти кадры.
От института в испытаниях принимали участие Фёдор и Орейнич и еще два сотрудника отдела, от заказчика прибыл Юрий Александрович. Видно было, что Юрий Александрович не первый раз на корабле, и чувствовал он себя здесь, как дома. Оказалось, что он знаком с командиром БЧ – 4 (так называется на кораблях служба связи), капитаном первого ранга Мищуком, которому и представил Фёдора и его сотрудников. Мищук оказался очень доброжелательным и общительным человеком.
Ну, что ж, спасайте нас, — в шутку сказал он.
Сотрудников Фёдора и его самого разместили в каютах на верхней палубе рядом с бортовой пушкой. Тем временем Юрий Александрович получил талоны на питание в офицерской столовой, и все отправились на обед. Кормят моряков четыре раза, утром и вечером чай и хлеб с маслом, а в середине дня два обеда с перерывом между ними примерно в чеыре часа. Офицеры питаются в столовой, моряков кормят бочковые. Это моряки, которые в боченках разносят еду в специально выделенные места, где моряки и питаются.
Еще одной особенностью жизни на военном корабле является то, что во всех каютах, рубках и на верхней палубе установлены громкоговорители. Все команды, распоряжения и любая другая информация передается по этим громкоговорителям, причем их выключить нельзя.
Вечером все собрались в каюте у Фёдора, пригласили на чашку чая и командира БЧ – 4. И тут выяснилось, что Мищук очень веселий человек и хороший раскажчик. После первих 100 граммов все уже чувствовали себя как дома, и он начал рассказывать различные морские истории,
— В самом начале карьеры служить мне довелось на малом противолодочном корабле, — начал он улыбаясь. — А в то время только начинали создавать ракетные комплексы, и наш корабль определили как экспериментальный для испытания ракет типа земля – земля.
— Какая земля – земля, если вы в море стрелять должны? — перебил кто – то из слушателей.
— Ну, считайте море – море, не в этом суть. Вот как эти испытания проходили. Все это было такое несовершенное, что даже до сих пор страх берет. Помню, привезли на испытание какую – то спецракету с самонаведением. Смонтировали пусковую установку, зарядили ракету, начали пускать, а она не летит. Расстелили они на палубе свои схемы и начали разбираться в чем дело. Один говорит одно, другой другое. Спорили, спорили, наконец, решили, что какое – то реле неисправно. Поставили новое, включили, а из реле дым идет. А ракета стояла, стояла, а потом как зоревет и ушла со станка. Тот, кто ставил реле кричит: «Мы же реле перепутали!» — и дерг его из разъема. «Ох, черт, — кричит, — пальцы обжог!» А другой ему в ответ: «Хрен с ними, с твоими пльцами, ты в небо посмотри!» Подняли мы головы, а она разворачивается и прямо на нас. Тот, который с осмаленными пальцами закричит: «Она же с самонаведение! Спасайтесь, кто как может!» и все за борт попрыгали. А капитан с перепуга полный вперед дал, корабль даже присел. Мы так все на палубу и попадали. А она, зараза, прямо на нас прет. Он право руля он лево, а ей все по барабану, всеравно прет, и по правому борту как ухнет, слава богу, что в воду. Волной чуть корабль не перевернуло, а нас всех за борт смыло. Целый час нас и ракетчиков в море вылавливали.

Все покатывались от смеха.
— Так что, вы, наверное, и гражданский корабль потопили? — держась за живот, спросил Юрий Александрович.
— Чуть не подбили, корабль то болгарским оказался. Пришлось улаживать скандал по дипломатическим каналам.
— Ну, а что же дальше произошло?
— Что, что? Боцман только на палубу выскочил, а тут главный калибр гахнул, так боцмана и контузило, до сих пор заикается.
— А снаряды как в стволы попадали?
— Да транспортер был неисправен.
Мищук говорил совершенно серьезно, но было совершенно непонятно, правду он говорит или шутит.
Хохот в каюте стоял такой, что сотрясались стены. Но всё - таки решили пообщаться с боцманом на предмет заикания. Потом оказалось, что боцман действительно заикается. Так до самого отъезда и не выяснилось, действительно ли чуть болгарский корабль не подбили.
Рассказывал Мищук и очень интересные вещи о пребывании Черноморского флота в Средиземном море, где наш флот лицом к лицу встретился с американским. У нас в то время авианосцев еще не было, только недавно был построен авианесущий корабль Москва, на котором базировались самолеты с вертикальным взлетом. Этот корабль все смогли даже увидеть, так как он вскоре стал на якорь практически рядом с Ждановым. Даже Мищука, человека всю жизнь прослужившего на флоте, поразило то, что он видел в Средиземном море.
— Представляете, — говорил он, — примерно в километре от нас находиться авианосец, причем наш крейсер по сравнению с ним мошка, и вот ночью начинаются учения. Несомненно, они это делали, чтобы показать нам свое превосходство, но действительно это впечатляет. Когда объявлятся боевая тревога, то все огни на авианосце гаснут. И вдруг мы слышим, что с авианосца начинают взлетать самолеты, через некоторое время мы слышим, что самолеты не только взлетают, но и садятся. И все это в кромешней тьме. Затем на самолетвх включаются огни, и видна цепочку огней, приближающихся к авианосцу и цепочка удаляющихся огней, но самого авианосца не видно. Создается впечатление, как будто самолеты просто падают в море и через некоторое время оттуда взлетают.

На следующий день начались испытания. Нужно было провести большой объем исследований в разных режимах, с разными приемными комплексами, в разное время суток. Работать всем было не привыкать. Трудились в две смены по два человека. Через неделю уже можно было судить о первых результатах. Помехозащищенность связных систем возрастала более чем на два порядка. Приемники надежно работали во время работы собственных передатчиков. Когда об этом доложили Мищуку, он не поверил, и сам несколько часов подряд вместе с Фёдором и его сотрудниками проверял полученные результаты.
— Невероятно, — наконец сказал он, — Так что же выходит, у нас теперь будет дуплексная связь со всеми кораблями одновременно? Вот это да! Мы удивлялись их самолетам, а они теперь будут удивляться нашей связи. То-то голову поломают, как мы этого достигли! Вот теперь мы их зачешем!
— Им и в голову не придет, что здесь криогенная техника работает, — добавил Юрий Александрович.
Настроение у всех было приподнятое, и Фёдор понял, что сейчас как раз то время, чтобы попросить разрешения сделать на корабле снимки.
— Валяйте, — весело сказал Мищук, — только на глаза капитану с фотоаппаратом не попадайтесь.
Близилось время отъезда, как вдруг, совершенно неожиданно, все услышали команду сниматься с якоря. Уже вечерело, загремели якорные цепи. Не успел крейсер сняться с якоря, как объявили учебную боевую тревогу. Это означало, что все должны задраиться в своих боевых рубках, выходить оттуда до особого распоряжения запрещалось. Андрею и его сотрудникам повезло, так как жили они на верхней палубе в каютах, двери которых не задраивались и они свободно могли наблюдать все, что происходит на корабле.
Вскоре проследовала команда навести бортовые орудия на Севастопольский маяк.

— Неужели по маяку палить будут, — подумал Фёдор.
Но по маяку палить не стали, и крейсер вышел в открытое море. Вскоре стало совсем темно, кругом ни огонька, начинался дождь, ветер усиливался. Ребята заперлись в каюте и начали обсуждать результаты испытаний. Было ясно, что у них в руках целое новое научно – техническое направление, со всеми вытекающими последствиями. Судьба улыбнулась отделу во второй раз. В канистре оставалось еще немного спирта, и его решили допить. Позвали Юрия Александровича. В это время по громкоговорителю прошла команда: «Спасательной команде построиться ют правый борт», и всем стало интересно, что это означает. Все вышли на палубу. Темно, хоть глаза коли, сильный ветер, идет дождь, крейсер прилично качает. Восемь моряков в спасательных желетах выстроились около палубной надстройки.
— А что им предстоит делать? — спросил кто – то у Юрия Александровича.
— Видите, вон на кронштейнах висит спасательная шлюпка, в неё и предстоит прыгать спасателям, а потом шлюпку опустят в море.
Фёдор посмотрел на кронштейны, на них на тросах висела шлюпка, в темноте были видны только ее контуры, она висела немного ниже палубы на расстоянии около метра от борта крейсера.
— А если кто – нибудь промахнется или поскользнется, ведь скользко же?
— Если кто – нибудь промахнется, то это почти верная смерть, так как крейсер сразу не остановишь и поэтому найти человека ночью во время шторма почти невозможно. Вы ведь знаете, что родные военнослужащих иногда получают официальные письма, в которых сообщается о гибели при исполнении служебных обязанностей. Но спасательная команда это очень тренированные моряки, берут туда лучших, и они проходят специальную программу подготовки. И, как бы, в доказательство этих слов моряки начали прыгать в шлюпку. Крейсер качало, шлюпка тоже сильно качалась на тросах, но матросы как тренированные кошки бесстрашно прыгали в темноту. Под сильным впечатлением от увиденного вернулись в каюту.
— Давайте выпьем за море и за моряков, — предложил Фёдор.
Ветер крепчал, качка усиливалась, и вскоре все почувствовали, что их укачивает. И вот тут-то все поняли, что во время качки нельзя употреблять спиртное. Мы не будем рассказывать, что было дальше, но к утру все чувствовали себя ужасно. Голова шла кругом, все время тошнило. Утром пришел Мищук, в утешение сказал, что все новички болеют морской болезнью, и что крейсер идет на патрулирование полигона по обеспечению ракетных стрельб.


По возвращению из Севастополя был сделан фотомонтаж, в котором были размещены фотографии. Там были не только виды Свастополя, но и сюжеты пребывания на крейсере. Грозный первый калибр смотрел жерлами пушек на посетителей. Моряки в белых робах тащили по трапу криостаты и все в клубах пара разливали жидкий азот на палубе. Фотографии были настолько чётким, что на робах моряков можно даже было прочесть их служебные номера. И таких фотографий были десятки. Длина монтажа было около 3-х метров, а вверху красовалась надпись, взятая из песни Высоцкого Шторм: И Я УВЕРЕН, ЕСЛИ ЧТО-НИБУДЬ, МНЕ БРОСЯТ КРУГ СПАСАТЕЛЬНЫЙ МАТРОСЫ!!! Монтаж был вывешен утром, и уже через час около плаката нельзя было протолкнутся. Фёдор прекрасно понимал, что совершая этот поступок, он серьёзно нарушает режим секретности, т.к. фотография военных объектов законодательством запрещена. К концу рабочего дня, когда ажиотаж спал, в дверь кабинета постучали. На пороге стоял заместитель директора по режиму Владимир Васильевич Репка.
- Здравствуйте, Владимир Васильевич.
- Здравствуй, Фёдор.
Фёдор сел за стол, Репка сел напротив.
- Ты, Фёдор, большой молодец, именно так нужно рассказывать институту о достижениях своего отдела.
- А как же пушки?
- А пушки на всех кораблях имеются.
- А если кто-нибудь донесёт?
- Я это на своём уровне улажу. Твои фотографии мне войну напомнили. Я ведь в морской пехоте служил, когда в атаку шли, то мы вместо касок бескозырки одевали, немцы нас чёрной смертью называли.
- Большое вам спасибо, Владимир Васильевич, а я, правду сказать, на большой скандал рассчитывал, всё-таки флагман Черноморского флота.
- Не беспокойся, всё улажу, но ты мне должен дать честное слово, что завтра плакат будет снят, а все фотографии и плёнки, касающиеся крейсера, будут уничтожены.
- Обещаю.
Жаль было лишаться такой ценной памяти, но слово есть слово. Поскольку общесюжетные фоторафии уничтожены не были, привожу одну из них. На фотографии команда, участвующая в испытаниях около музея флота в Севастополе.

[anvil4]

об этом участии?

Установлена система «Цунами-БМ» космической навигационно-связной системы «Циклон».
вики: Жданов (крейсер) (Модернизация)

Проект «Циклон» являлся первым в мире совмещённым навигационно-связным спутниковым комплексом.
вики: Циклон (навигационная система)

Сообщение отредактировал anvil4 - 28.10.2017, 15:04

[Менде]

Крейсер Жданов.

Справа по борту около бортовой пушки видна надстройка. В этой надстройке расположена каюта, в которой жила наша команда. Из этой пушки и палили во время учений. Если хорошо присмотреться, чуть ниже надстройки сразу за номером корабля видна шлюпка, висящая на лонжеронах. В эту шлюпку и прыгали ночью моряки спасательной команды.
Перед центральной надстройкой видны три пушки главного калибра, калибр которых 300 мм. Одна из этих пушек по рассказам Фищука и оглушила боцмана.
Перед пушками главного калибра находится плац, где перед уходом в увольнение выстраивают моряков.

Сообщение отредактировал Менде - 29.10.2017, 8:45