Нить сплетающая судьбы, Альтернатива и сказка Опции

Пару строк от автора

Если вы всё же наберётесь терпения и станете читать, то позвольте предупредить от поиска совпадений с реальными людьми, странами, событиями, датами, названиями и др.
Всё нижеизложенное является всего лишь фантазией на тему что могло бы быть, но никогда не было и... увы, никогда не будет.

С Уважением, Автор

Пролог

- Вот тебе бабушка и Юрьев день…
Произнеся сакраментальную фразу, профессор поморщился и отвернулся. Один из археологов яростно сплюнул, отшвырнул от себя заступ и побрёл в сторону лагеря, бормоча под нос ругательства. Фархат, высокий, черноволосый и бородатый мужчина, в френче песчаного цвета и с погонами полковника на плечах укоризненно покачал головой. В своё время он проходил подготовку в советском военном училище, так что в витиеватых выражениях, выражающих крайнее эмоциональное состояние, разбирался прекрасно.
Другой археолог, доктор наук Соловьёв, голубоглазый блондин, красивый, хоть и с облупившейся от загара кожей, до того молча ковырявший песок носком ботинка, оставил своё интересное занятие, поднял голову и спросил у представителя власти:
- Так это только декларирование намерений или…
Фархат печально улыбнулся:
- Увы. С первого числа все выданные разрешения на раскопки аннулируются. До этого срока вам надлежит свернуть работы и сдать найденные ценности в министерство культуры.
- Но нам нужно еще, по крайней мере, месяц, чтобы всё завершить, - вмешался профессор Иванников.
- У Вас всего четыре дня, уважаемый, - Фархат опёрся на капот своего джипа и добавил. – Я по-дружески сам решил предупредить вашу экспедицию. Остальным только послали предписания. И…
Он повернулся в сторону водителя и по-арабски приказал:
- Отойди подальше.
Солдат молниеносно слетел с водительского кресла и отбежал от машины метров на сто. Русского языка он знать не должен, но Фархат не хотел рисковать. Проводив подчинённого взглядом, полковник продолжил:
- Тех, кто не выполнит требование приказано задержать и доставить в Аль-Симатру для публичного наказания.
Соловьёв нахмурился:
- Показательная порка? – Уточнил он.
- У нас не средневековье, - ответил Фархат. – Пороть никого не будут. Просто отсекут правую руку.
Соловьёв машинально посмотрел на кисть своей руки, спрятал её за спину и передёрнул плечами.
- Ясно, - Иванников досадливо скривился. – Нет ничего хуже политики.
- Лаврентий Павлович, - начал, было, Соловьёв.
Находясь в расстройстве, он совершенно забыл, что Иванников не любит когда его называют по имени-отчеству. Отец профессора придумал такое сочетание в честь одного «великого» деятеля, по фамилии Берия. И всё бы ничего, жил профессор и горя бы не знал, но тут вылез Горбачёв, со своей перестройкой и гласностью. Информацию о «великом чекисте» вытащили на свет. После этого профессор, когда звучали его имя и отчество, видел ухмылочки на лицах собеседников и это вызывало раздражение.
- Разговор окончен, - оборвал начальник экспедиции. – Пошли сворачиваться. Не хватало ещё одноруким грабителем могил прослыть, на старость лет.
Люди, до того молча стоявшие вокруг, начали расходиться. Иванников посмотрел на Соловьёва.
- Я сейчас, - ответил тот.
Профессор помолчал, кивнул и последовал за остальными в сторону лагеря. Соловьёв некоторое время смотрел на его сгорбленную фигуру.
«А ведь это для него последняя экспедиция – подумал он. – И возраст уже, и денег больше не выделят. У новой России есть деньги на всё, кроме археологии. Тем более после такого провала».
- Ну, рассказывай, - повернулся Соловьёв к Фархату, когда участники экспедиции отошли на достаточное расстояние.
Полковник оглянулся. Водитель по-прежнему маячил метрах в ста от машины. После этого Фархат потёр ладонью грудь.
- Квас есть? – Спросил он Соловьёва. – Пить очень хочется.
Археолог усмехнулся, наклонился к стоявшему у ног холодильному контейнеру и вынул бутылку из-под «Кока-колы», наполненную традиционным русским напитком, к которому Фархат питал особую слабость.
- Холодненький, - обрадовался полковник, выдернул пробку из бумаги и приник к горлышку.
Соловьёв ждал, когда Фархат утолит жажду.
- Вот почему у меня никак не получается квас сделать? – Спросил тот через некоторое время. – Сколько не пытаюсь, всё какая-то ерунда получается. Только не говори, что для этого нужно было родиться на берегах Волги. Чем Нил хуже?
- Я вообще-то с берегов Оби, - отозвался Соловьёв. – Но сути это не меняет. Впрочем, если будешь себя хорошо вести, подарю на прощание закваску. А теперь рассказывай.
- Не гони тройку, - в тон ему отозвался Фархат.
- Коней, - поправил Соловьёв. – Не гони коней, так правильно.
- А тройка разве не кони? – Удивился Фархат. – Впрочем не важно, пусть будут кони.
Он замолчал и стал пристально разглядывать что-то за плечом Соловьёва. Профессор даже оглянулся, но ничего не заметил. Барханы, заходящее солнце, шарик перекати-поля, важно следующий куда-то по воли ветра. В общем, пустыня, как она есть.
- Где-то в той стороне, сидит паук - начал Фархат. – Сидит в норе и созерцает свой богатый внутренний мир. Дело хорошее, тем более что он ни во что не вмешивается. Но это только на первый взгляд. Если приглядеться внимательнее, то паук этот, сидит в самом центре большой паутины, которая опутала весь Египет. Вот он дёрнул за нить и все археологические изыскания на территории страны под запретом.
- Ты имеешь в виду Верховного Жреца? – Спросил археолог.
- Его, Володя, - кивнул Фархат. - Именно его. Салиху вся эта археология до прожектора.
- До фонаря, - машинально поправил Соловьев. – Но почему? Кажется плата за раскопки составляет немалую часть бюджета?
- Не такую уж и большую, - возразил Фархат. – К тому же обидно читать в газетах, как потом продают вывезенные ценности за сумму в сотни раз превосходящую стандартную плату. Но это не беда, порядок рано или поздно мы всё равно бы навели. Просто жрецы ноют, что из-за вскрытия гробниц, беды преследуют Египет уже больше двух тысяч лет.
- И пусть бы дальше ныли, - пожал плечами Соловьёв.
Фархат поморщился и осуждающе покачал головой.
- Извини, - сказал археолог. – Не хотел обидеть.
- Какие обиды, между друзьями, - покладисто принял извинения полковник.
Судьба свела их пятнадцать лет назад, в те времена, когда Египет был английской колонией. Владимир Соловьёв, тогда ещё младший научный сотрудник, рано утром обнаружил неподалёку от лагеря, тяжелораненого капитана Египетской Армии. Обнаружил и укрыл в лабиринте раскопа от рыскающих по округе британцев. Позднее он узнал, что раненый был, ни кто иной, как сам знаменитый Фархат. Правая рука Салиха, главнокомандующего поднявшими мятеж войсками.
С тех пор многое изменилось. Египет получил независимость, Салих стал главой государства, Соловьёв стал доктором наук, а Фархат...
- А почему ты ещё не генерал? – Неожиданно поинтересовался он у друга.
Фархат посмотрел на Соловьёва удивлённо.
- По возрасту не положено, - ответил он и засмеялся. – А если серьёзно, полковник в защитном обмундировании в моём случае, значительно солиднее любого разряженного генерала.
Видя непонимание археолога, Фархат пояснил:
- Я вынужден много ездить по стране и решать самые разные вопросы. Так вот, с полковником люди работают, а будь я генералом, мне бы просто внимали, хлопая ушами.
- Глазами…
- Нет, именно ушами, - возразил Фархат. – А глазами они бы меня пожирали обожающим взглядом. Но сами при этом ничего не делали. Генералу виднее как надо, пусть он и думает. В общем, между полковником и генералом в данном случае такая же разница как между…
Он защёлкал пальцами, пытаясь подобрать сравнение, и ляпнул первое, что пришло на ум:
- Как между боевым конём и цирковой лошадью.
Соловьёв покачал головой.
- Что? – Спросил Фархат. – Не в копилку?
- Не в кассу, - поправил археолог.
- Трудный язык, - пожаловался полковник.
- Да ладно, брось, - утешил его археолог. – По-русски ты говоришь значительно лучше многих русских. Это я тебе как русский говорю. Но вернёмся к нашим делам. Значит, Верховный Жрец наложил запрет на археологические изыскания?
- Э, - протянул Фархат и даже пригрозил пальцем. – Так не надо говорить. Верховный Жрец ничего не запрещал. Я же говорю, он – созерцатель. Независимый наблюдатель, который ни во что не вмешивается. Но от него зависит всё. В том числе и положение Салиха. Когда-то, чтобы привлечь на свою сторону египтян, Салих пообещал, что страна вернётся к своим традициям. А в соответствии с этими традициями он не может быть царём. В нем нет, не то что крови фараонов, но даже нет крови египетской. Всё, чего он смог добиться от жрецов, это признание себя хранителем трона. И для этого Салиху пришлось жениться на принцессе младшей династии. Та, по причине своей нечеловеческой красоты, - тут Фархат ухмыльнулся. – И полного упадка уважения к египетским династиям при англичанах, до сорока лет просидела в невестах. А после свадьбы с Салихом, у неё протекла башня.
- Протекла крыша или сорвало башню, - вставил Соловьёв. – Выбери что-то одно.
Фархат прищурил левый глаз, правый закатил куда-то вверх, словно хотел заглянуть внутрь головы, потом закончил свои мимические упражнения и выбрал:
- Сорвало башню будет правильно. Учитывая её танковые габариты. Так вот, после рождения наследника Пахора, царица возомнила себя, по крайней мере, равной всем египетским царицам прошлого. С тех пор в правительстве творится непонятно что. Важнейшие решения, требующие безотлагательного утверждения, месяцами лежат в канцелярии её величества, пока старуха соизволит хотя бы на них взглянуть. Салих в бешенстве, но сделать ничего не может – его формальная обязанность хранить трон пока наследнику не исполнится положенные шестнадцать лет. Единственная возможность – регентство. Тогда Салих будет управлять Египтом на равных с царями притом столько, сколько сочтёт нужным.
- Неужели Верховный Жрец этого не понимает? – Удивился археолог.
Фархат снова поморщился. Откровенность с другом была небезопасной, за такие речи даже его могли засунуть в подземелья дворца. Но видимо Фархату нужно было выговориться, а Володя Соловьёв годился для этого лучше всего. Друг прекрасно знал, о чём потом можно болтать, а о чём лучше промолчать.
- Всё он понимает. Но ждёт момента, как всегда. Ведь осталось всего четыре года. Потом Пахору исполнится шестнадцать, он станет фараоном и на этом полномочия Салиха закончатся. Только думаю не быть Пахору царём, по крайней мере, пока Салих жив. И это Верховный Жрец тоже знает. Так что регентство всё равно будет объявлено. Однако каждый новый день приносит массу новых проблем, решить которые невозможно, если и дальше согласовывать каждый шаг с жирной идиоткой…
Тут он осёкся и оглянулся по сторонам. Вокруг никого, но всё-таки продолжал Фархат понизив голос до уровня заговорщицкого.
- Понять Верховного Жреца не сложно. Цель – привести к управлению Египтом одного из фараонов по крови и по духу. В крайнем случае - полноправную царицу, что законами не возбраняется. Нынешняя на эту роль не годится. Пахор… - Фархат брезгливо скривился. – Наследник трона дожил до двенадцати лет, играя с куклами. Теперь проявляет нездоровый интерес к мальчикам. А ещё страдает слабоумием. В общем – младшая династия выродилась и это необходимо признать. Старший сын Салиха, Амат, полная противоположность Пахору. Парню пятнадцать лет, а он уже демонстрирует прекрасные способности. Но, к сожалению, чистокровный араб, хотя и воспитанный как египтянин. Его не привести к престолу никакими способами. Потому Верховный Жрец выжидает, что за оставшееся время, возможно, найдутся следы старшей династии.
Практически всё, о чём рассказывал друг, Владимир знал. Большой тайны здесь не было, газеты перетирали эту информацию, едва только речь заходила о Египте. Однако одно дело газетные домыслы и совсем другое, когда то же самое говорит один из приближённых к фактическому правителю Египта.
- Где ж они найдутся? – Спросил археолог. - Последний вроде сбежал из страны?
- Да, - подтвердил Фархат. – Старшая династия всегда отличалась воинственностью и мужеством. Все кроме одного погибли сражаясь с англичанами. Последний выехал из страны с женой и дочкой двадцать лет назад. Дальше его следы теряются в Южной Америке.
- Ясно, - отозвался Владимир. - Непонятно только, какое всё это отношение имеет к археологии?
- Просто неделю назад от Верховного Жреца прибыл гонец. Ничего особенного, привез несколько старых статуэток из бронзы. Жрец просил сохранить их от алчных расхитителей могил, которые якобы заполонили страну.
- Так вот в чём дело, - догадался Владимир. – Намёк Верховного был понят правильно?
- Да, именно так, - согласился Фархат. – И запрет будет действовать пока Салих не получит регентство. По крайней мере. Я к тому времени попробую навести порядок в этом деле. Вот стану министром культуры и будем жить по новым правилам. Ты чего?
Последнее относилось к проскочившей у собеседника ухмылке.
- Ничего, - археолог рассмеялся. – Из тебя такой же министр культуры, как из Че Гевары председатель Центробанка.
Лицо полковника потемнело.
- Не надо меня с ним сравнивать, - попросил он друга. – Это оскорбительно.
Владимир округлил глаза.
- Понимаешь, - объяснил Фархат. – Я родился в этой стране. И все мои предки жили в этой стране. И дети будут здесь жить. Потому всё, что я делаю, делаю осмотрительно, осторожно, обдумывая каждый шаг. А Че просто разъезжал по миру, по странам, к которым не имел ни малейшего отношения, будоражил, возмущал спокойствие и пытался насадить, навязать своё мировоззрение, нисколько не сообразуясь с традициями этих стран. Чужое ломать легко, сердце не болит. Вот чтобы ты сказал, если бы тебе приезжие чужестранцы запретили пить квас?
Владимир рассмеялся:
- Мне доморощенные реформаторы пытались запретить пить водку. И ничего из этого не вышло.
Рассмеялся и Фархат.
- Вот за что я люблю твою страну, так это за её непредсказуемость. Если бы не было Египта, я бы хотел, чтобы моей родиной стала Россия.
- Примерно тоже самое мне сказала супруга, - поддакнул Владимир. – Только речь шла о Франции.
- Да, кстати, - лицо полковника просветлело. – Я же совсем не спросил как жена, как сын? Восточный человек, называюсь, в министры культуры мечу, а элементарное уважение к другу не проявил.
- Какие обиды между друзьями? – Напомнил ему Владимир. – Ну а что касаемо вопроса, супруга слава богу, жива, здорова. Вся в бизнесе, как всегда, в свободное время вино делает из собственных виноградников. Андрюшка же, - тут Владимир просто засиял от счастья. – На будущий год в школу пойдёт. А пока измучил всех. И мать и прислугу. Сорванец ещё тот.
Фархат нахмурился:
- Неужели он будет во Франции учиться?
- Ха, - воскликнул Владимир. – Как бы ни так. Сначала Мари ни в какую, всё про какой-то пансионат говорила, да про Сорбонну. А тут поработала с нашими эмигрантами и согласилась, что образование в России идеальное. Так что пойдёт Андрей в школу, да не где-нибудь, а в Сибири. Нечего из него неженку делать.
- Вот это правильно, - похвалил его Фархат. – Это место для настоящих мужчин.
Потом полковник вздрогнул и зябко повёл плечами. Видимо вспомнил собственное пребывание в Сибири, на одном из военных полигонов, да ещё зимой.
- А сам всё в холостяках? – Спросил Владимир.
Тут Фархат загадочно улыбнулся и потупился.
- Да неужели?! – Воскликнул Владимир, заметив реакцию полковника. – Когда, что?
- Чаще видится надо, - укоризненно ответил Фархат. – Вот прилетел и сразу в пустыню. Я случайно узнал, что ты в Египте, если бы не запрет, то вряд ли вообще встретились.
- Я собирался зайти перед отлётом, - начал оправдываться Владимир. – И сам знаешь, самолёты в Каире приземляются, а Аль-Симатра в стороне. Зачем вообще было столицу переносить?
- Ну, это каприз Салиха, тут ничего не поделать, - ответил Фархат. – А что касается меня, то я уже больше года как солидный семейный человек. Да и дочке через месяц год будет.
- Вот это новость, - Владимир даже подпрыгнул от радости. – Эх, выпить бы, да нечего…
Тут его взгляд упал на холодильный контейнер с квасом.
- Правильно мыслишь, - поощрил друга Фархат.
Они стукнулись бутылками.
- Дочку-то как называл?
- Вероника.
Археолог поперхнулся, откашлялся и уставился на друга.
- Ты чего? – Спросил тот.
- Имя не арабское и не египетское.
Фархат усмехнулся.
- Во-первых, у меня жена – американка. А, во-вторых, по-твоему, созвездие Волосы Вероники древние египтяне назвали в честь английской королевы?
- Хм. А ты в курсе, что эта легенда в письменном виде появилась в изложении грека? К тому же поэта. А эти люди с лёгкостью меняют имена, обстоятельства и факты, потому как не историки.
- Всё равно - имя египетское, - упрямо заявил Фархат.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился Владимир. – Пусть будет так. Однако жди в гости. Времени у меня теперь вагон, не улетать же из Египта не поработав, раз я здесь. Надеюсь, на Каирские архивы запрет не распространяется?
- Нет, не распространяется, - подтвердил Фархат. – А в гости, в любое время. Я теперь почти каждый вечер дома.
- Жизнь семейная она такая, - усмехнулся Владимир. – Правда ко мне это не относится. Значит, на следующей неделе зайду. Кстати, это… - он помялся. – Водку брать?
- Водку?! – Фархат снова усмехнулся. – Я вообще-то египтянин по большей части, мне вроде как не возбраняется. Хотя и араб тоже. Тут как бы всё уравновешивается. Однако я ещё вдобавок ко всему учился в Рязанском воздушно-десантном училище. А вот это перевешивает любые обстоятельства.
- Понял, - Владимир шмыгнул носом. – Ох и погудим.
- Побухаем, - поправил его Фархат.
- Нет, именно погудим, - возразил археолог. – Как два трансформатора. Чтоб нашим детям хорошо вырасти. Кстати, у меня парень, у тебя дочка, никаких мыслей не возникает?
- Э, - Фархат покачал указательным пальцем. – Очень много разных хороших мыслей. Вот и обсудим их как раз.
Потом он повернулся к солдату и махнул рукой призывая к себе. Владимир поднял с земли контейнер с квасом и поставил на заднее сидение джипа. Фархат взялся было останавливать друга, но тот и слушать не хотел.
- Держи, презент. Нам теперь квас без надобности, как-нибудь переживём. А ты, я знаю, его любитель. И готовь стол, на следующей неделе зайду.
- Будем жить, Володя!
Фархат сел в кресло и махнул на прощание рукой. Водитель тронул джип с места и Владимира заволокло клубами пыли.