Пикитан
Сегодня мне опять приснился сон. Маленький мальчик, сидя на коленях у папы, увлеченно елозит пальчиком по страничке детской книжки. Папа с выражением читает немудреный стишок:
- Матросская….
- Фапка, - старательно подсказывает сделавшему паузу отцу малыш.
- Верёвка в.…
- В уке-е-е.
- Тяну я….
- Когаблик! – пальчик уверенно тыкается в картинку под текстом.
- По быстрой….
- Еке-е.
- И скачут…
- Агушки!
- За мной по….
- Попатам.
- И просят меня….
- Покати, пикитан!
Последнее слово мальчишка выкрикивает, обнимая отца за шею. Тот нежно, но крепко прижимает хрупкое тельце к широкой груди. В глазах его счастье и смех….
- Шу-ума-ахе-е-е-ер!
Звонкое матерное окончание мячиком отскакивает от здания КПП и, подхваченное озорным ветерком, уносится в сторону небольшого плаца. Капитан, командир роты, недовольно оглядывается от головного БэТээРа. Сидящие в кузове КамАЗа бойцы гогочут во весь голос. Однако старшину роты это совершенно не смущает.
- Балду сверну, сволочь! – кричит прапорщик бегущему через плац солдату.
Тот, двухметрового роста блондин с ясно-голубыми глазами и короткой стрижкой – ёжиком, на бегу натягивая «бэтэрку», подскакивает к невысокому старшине. Чуть ли не на две головы выше его, он вытягивается по швам и гаркает:
- Товарищ прапорщик! Разрешите доложить! Рядовой….
Я, сидя в открытой двери кабины, предвкушаю концерт. От старшины мне уже влетело по полной, как командиру отделения. Вечером, скорее всего, ещё будет. Но, уж и на Михе я отыграюсь. Мало этой сволочи не покажется.
- Рядовой Шумах!... Тьфу! – Подскочивший к грузовику капитан в сердцах сплевывает. – Рядовой Капицын! Тебя где черти носят!? Какого чёрта опаздываешь!? Наряд захотел за месяц до дембеля!? Будет тебе наряд! Забарабаню на кухню! К чёртовой бабушке! Ты у меня поселишься между кастрюлями! Чёрт!
Сидящие в кузове бойцы притихли. Виновник происшествия тоже втянул голову в плечи, и всеми силами старался сделаться ниже ростом. Хотя, при его размахе плеч получается не очень.
Я, дабы не будить лихо, тихонько отползаю в глубь кабины, оттесняя дальше Лёху с его СВД.
- Ты у меня в последнюю очередь на дембель пойдешь, чёрт арийский! С поварешкой вместо аксельбантов и в поварском чёртовом колпаке! – уже чуть тише шипит командир роты, и вдруг некстати добавляет в конце, - Все сортиры на блоке твои будут!
- Есть, тыщькапитан! – выпучив глаза, гаркает здоровяк.
- Есть на жопе шерсть! – одергивает его капитан. – В машину!
Развернувшись, он полурысью убегает в голову колонны.
- Па-а-амашинам! – звучит команда, хотя все уже и так сидят в кузовах и на броне.
Шумахер дергает водительскую дверцу КамАЗа, и одним рывком закидывает длинное тело на сиденье. Прапорщик карабкается на тушу БэТээРа. Броня фыркает, выплевывая сизый клуб дыма прямо в лобовое стекло грузовика и, рывком дергаясь с места, уходит вперед.
- Достал ты, Миха, Чёрта! – успевает поддеть Шумахера Лёха и КамАЗ тоже начинает движение.
- Да, с сестричкой прощался, - весело откликается тот, во всю крутя баранку и ювелирно вписывая тяжелый грузовик в узкий створ ворот. – Вот и задержался мальца.
- Идиот! – не выдерживаю я, - Ты знаешь, как тут Чёрт рвал и метал! Я из-за тебя выговор схлопотал!
Чёртом в роте называли нашего капитана за любимую присказку. У того всё было «чёртовым», «чёртовой», и у «чёрта на рогах». Но, странное дело, за всю полуторагодовалую службу я ни разу от него не слышал матерного слова. Капитан Самойлов даже в самом жутком гневе, даже в бою или под обстрелом никогда не матерился. Зато уж «черти» из него в такие моменты сыпались целыми обоймами и в разных вариациях.
- С сестричкой он прощался! – сам себя завожу я. - Да тебя дома жена с ребенком ждет, а ты тут романы крутишь! Тебе дембель через месяц! Тебе надо сидеть тише травы, ниже воды, чтоб к ним быстрее попасть, а ты тут! Придурок!
- Ладно тебе, Гόра, - отмахивается Миха, выезжая вслед за старшинским БэТэРом на шоссе. – Нифига мне капитан не сделает, приказ был практически три месяца назад, поздно пить боржоми.
Шумахера призывали не вместе со всеми, а аж в конце июня. Был конкретный недобор, и военкомы шерстили по всем закромам. Так водитель грузовика-фуры Мишка Капицын и попал в армию. Даже годовалый ребенок не помог отвертеться. Когда я пришел в роту, Шумахер уже прослужил полгода и даже успел завоевать определенный авторитет у тогдашних дедов. Здоровенный амбал, с арийской рубленной мордой и голубыми глазами, он сразу отхватил позывной Ариец. Но, когда увидели, как он водит машину, а главное, что он может сделать с любым движком, переименовали в Шумахера. Так и закрепилось. Из автобата на него не раз «покушались», пытаясь переманить к себе, но капитан Самойлов, заручившись поддержкой комбата, уперся и не отпустил парня. И здесь в Чечне нам это ой как пригодилось. И его вождение, и его золотые руки.
Колонна идет быстро. За счет высоты кабины, я вижу и летящий метрах в сорока перед нами БэТэР, и передний КамАЗ, и даже мелькающую на поворотах головную броню. Где-то позади нас пылит замыкающий бронетранспортер. Наша, вторая рота выдвигается на смену третьей, уже месяц жарящей затылки на блокпостах, вдоль шоссе Гудермес-Аргун-Грозный.
Мишка Шумахер сосредоточенно пялится в лобовое стекло, держа дистанцию и косясь на левую обочину. В принципе, бойцы со второй брони должны обеспечивать безопасность, водитель на ходу всё равно мало что сможет углядеть, а сидящим в кузовах КамАЗов обзор скрадывает шелестящий тент. У правой дверцы делает вид, что дремлет Лёха Холмогоров, по прозвищу Бухгалтер. Его «весло» торчит стволом в раскрытое окно, пальцы правой руки крепко обхватывают цевье винтовки, а глаза сквозь полуприкрытые веки цепко скользят вдоль вершин холмов. Несмотря на расслабленный вид, можно было гарантировать, что если в «зеленке» хотя бы на мгновение мелькнет подозрительный зайчик, снайпер его сразу срисует.
Леха самый старый в моём отделении. Повоевав в первую чеченскую срочником, он не придумал ничего лучше, как остаться на контракт. В двадцать восемь лет он выглядел восемнадцатилетним мальчишкой с легким пушком на щеках. Для солидности я даже посоветовал ему как-то попробовать носить очки с простыми стеклами, добавив, что тогда он сто пудов на бухгалтера будет похож.
Хоть вдоль дороги сейчас и тянется «наша», федеральная территория, всё равно расслабляться не следует. Небольшие группы духов просачиваются и сюда. Частенько минируют трассу, ставят радиоуправляемые фугасы. Свидетельством этому, вдоль обочины иногда мелькали остовы покореженной и сожженной техники. Сегодня утром, перед нами по трассе уже прошли саперы. «Сюрпризов» не обнаружили.
Шоссе впереди изгибается в плавном левом повороте. Тихонько насвистывающий себе под нос Мишка, вдруг замолкает, заставив меня непроизвольно напрячься.
- Что? – чуть приподняв ствол автомата, выдыхаю я.
- По встречке, красная жига, - коротко наводит Шумахер.
Точно, в полукилометре впереди мелькает красный жигуленок. Машинка бежит ходко, довольно быстро сокращая расстояние с колонной.
- Дуру опусти, сержант, - косится на мой автомат Мишка. – Ты его всё равно со своего места хрен достанешь. А стеклину продырявишь запросто.
Я молча опускаю оружие прикладом между колен, не став даже огрызаться и напоминать водителю о таких простых истинах, как предохранитель и отсутствие патрона в патроннике. Да и прав он, жигуль не моя забота. Последнее время участились случаи самоподрыва следующих встречным или параллельным курсом гражданских машин. Иногда с них даже пытались обстреливать идущие маршем колонны. Догоняет, например, какой-нибудь тентованный ЗиЛок колонну, идет некоторое время спокойно, не обгоняя. А когда все расслабятся слегка, тент сбрасывают, а под ним ПКТ, или даже ЗУшка. Ну, и в упор по замыкающим машинам, и тут же в сторону, на проселок, в зеленку.
А красная «пятерка» тем временем уже почти поровнялась с головным БэТээРом, метров сто пятьдесят осталось. Шедшая перед нами броня вдруг резко приняла влево и, выскочив на встречку, щедро дала по газам, буквально мгновенно догнав головную машину. Всё что успел сделать водитель жигуленка, это резко вывернуть руль, уводя свой ржавый «титаник» от лобового столкновения со стальным «айсбергом». Взметнув тучу пыли, «пятерка» перемахивает через обочину и тыкается носом в придорожные кусты. Через плечо Шумахера я успеваю разглядеть взметнувшиеся в воздух кулаки и выпученные глаза скинутых с трассы горцев. Может быть, а скорее наверняка, это были обычные гражданские, ехавшие по своим делам, но береженного Бог бережет.
Старшинский БэТээР тем временем скидывает скорость, и спокойненько пристраивается обратно на свое место в колонне. Бросаю взгляд на часы. Скоро первый наш блок, один из взводов останется там, сменив бойцов из третьей, а наша рота пойдет дальше.
Город Аргун. Хотя, какой город, так городок. Скорее даже село. Когда-то это был аул Устар-Гардой. После ликвидации Чечено-Ингушской АССР аул был превращён в селение Колхозное, после восстановления республики - в рабочий посёлок Аргун по одноименной реке, на которой находится. Городом стал именоваться с 1967 года.
Наш блокпост находится на въезде в город со стороны Гудермеса, с противоположной стороны стоит другой взвод. Бетонные блоки служат и для укрепления, и для перегораживания дороги. Неплохой капонир укрывает БэТээР с развернутым в сторону дороги стволом. За прошедшую неделю мы успели обжить казарму и даже познакомились с окрестностями. Благо, что временное затишье к этому располагало. И со стороны Грозного, особых проблем не было.
Нет, не сказать, что была полная синекура - духи беспокоили. Но именно беспокоили, не злобно и не навязчиво. Лето уже вполне законно вступило в свои права. Погода стояла не так чтобы жаркая, скорее душная. Солнце припекало.
- Ну что, Педаля? – по-хозяйски сидя на водительском сидении и свесив ноги на подножку, Мишка разглядывает молодого бойца. – Чёрт приказал тебе аппарат сдавать. Смотри не загуби у меня! Машина зверь! Он и меня, и ребят наших уже не раз из полной жопы вытаскивал. И тебя вытащит, если будешь любить.
Шумахер мягко проводит рукой по оплетке баранки.
- Стаж вождения то какой?
- Полгода на ЗиЛе, у отца проработал, – парнишка не то чтобы робел, но держался чуть скованно.
- На Зи-и-иЛе? – тянет Мишка. – Так вот запомни, Педаля, это тебе не ведро с болтами, это Машина!
Мне, сидящему в тени кузова так и увиделось слово Машина. Именно так, с большой буквы. Шумахер действительно любил свой КамАЗ, и готов поспорить, что грузовик отвечал ему тем же. Многотонная махина будто оживала, когда водитель подходил к ней, легонько, скорее поглаживая, тыкал носком берца в колеса. А подъем кабины и осмотр двигателя в исполнении Капицына вообще выглядело как интимное священнодействие.
- И чтобы тебе с ней подружиться, - выпрямляясь во весь рот и выгибая дугой спину, продолжает Миха. - Вот тебе задание номер раз. Отмыть мою малышку до зеркально блеска, так, чтобы я своё лицо смог в отражении дверцы увидеть. Не в стекле, а именно в дверце. Понятно.
Физиономия бойца вытягивается. Шумахер конечно следил за машиной, но марш по трассе, да последующие катания по Аргуну и окрестностям, отнюдь не способствовали чистоте кузова. Комья глины налипли на днище и крылья, корка пыли и грязи покрывала как кабину, так и тент.
- Шума, хорош пацана грузить, - попытался вступиться я. – Ты когда КамАЗ получал, разве не в чистом виде?
- Может и в чистом, но как он ездил, ты помнишь? – бухнув подошвами сорок шестого размера в утоптанную землю, повернулся ко мне Мишка. – Ах. Да-а-а! Ты же позже пришел. Он не ездил, он ковылял, от гаража до рембата. А после меня, он хоть раз встал? Ну? Хотя бы разочек?
Я честно пытаюсь припомнить. Не удалось. Дабы не ронять лицо, я нарочито безразлично пожимаю плечами.
- То-то же! – торжествующе наставляет на меня палец Мишка. – Так что, Педаля….
- Вообще то меня Саша зовут, - вдруг прерывает его молодой.
- Са-а-аша? – в любимой манере растягивая слова, разворачивается к нему Шумахер. – Сашей ты будешь, когда мне в след последний раз помашешь. А пока ты Педаля, усёк?
Я только усмехаюсь, наблюдая за растерянным пацаном. При всех своих габаритах и мощи, Капицын практически не разу на моей памяти не опустился до рукоприкладства в общении с салажатами. Зачем? Ему достаточно было вот так нависнуть над ними, и вперить свой холодный стальной взгляд в переносицу. Как говориться, проверенно на себе.
- А теперь небольшой тест на профпригодность, - резко сменив тему, выдает Мишка. – Ты же военный водитель теперь, так?
- Так.
- На жопу бряк! Как должен отвечать ВОЕННЫЙ водитель?
- Так точно! – вытягивается боец.
- Уже хорошо, - чуть сдает назад Шумахер. – Вводная – ты за рулем грузовика в колонне. Колонна движется по шоссе. И неожиданно попадает под обстрел. Первые взрывы и выстрелы. Твои действия?
- Остановиться, чтобы дать возможность находящимся в кузове солдатам спешиться и занять укрытия. Самому покинуть машину, – секунду подумав, произносит солдат.
- Отлично! – усмехается Мишка. – Как только ты нажмешь на тормоз, сразу получишь в жопу от следующего за тобой БэТэРа. Потому что он то не будет останавливаться, он наоборот газу добавит.
- Почему?
- По кочану! Что происходит с оператором-наводчиком при резкой остановке? Сначала моськой об прицел, а потом затылком о задник. Даже если в сознании останется, потеря ориентации на десяток секунд обеспечена. А это значит, что духи сожгут к едрене фене и БэТэР, и тебя в придачу. Усёк?
- Усёк, - кивнул Саша.
- Что?!
- Так точно! Усёк!
- Что ты усёк?
- Что при обстреле нельзя останавливаться.
- Ни хрена ты не усёк, - взмахивает рукой нарочито опечаленный Шумахер. – Не, Гόра, ты посмотри! Куда его за руль сажать? Он же и сам сгорит, и пацанов подставит.
- А ты не плачься мне тут в разгрузку, - поднимаясь и закидывая автомат на плечо, произношу я. – Не мамка, сисек нету. Ты лучше толково объясни ему, где и что, и главное, куда.
Я по-собачьи встряхиваюсь, поудобнее распределяя нагрузку на плечи. Мишка несколько секунд смотрит на меня, потом разворачивается к Саше.
- Запомни, парень, здесь, в Чечне, на войне, при обстреле, ты, давишь, на ГАЗ! – выделяя каждое слово паузой, раздельно произносит он. - Что есть мочи и силы. Твоя задача – вывезти машину из-под обстрела. И спасти пацанов в кузове. Усёк?
- Так точно, - кивает Саша.
- Вот и хорошо. А теперь ведро и тряпку в зубы, и чтобы к вечеру машина блестела! Выполнять!
- Отставить! – окрик вынырнувшего из-за кабины капитана Самойлова, заставил всех вскочить и вытянуться.
- Товарищ капитан! Разрешите доложить! – делая шаг на встречу комроты, гаркаю я. – Мною, совместно с рядовым Капицыным проводится общий инструктаж….
- Отставить, - одергивает меня Чёрт. – Вижу я, какой вы инструктаж проводите. Хотите на парня помывку машины повесить? Чёрта с два! Шумах…! Тьфу! Капицын! Ты тут вроде на дембель собрался, чёрт побери?!
- Так точно, тыщькапитан!
- Так вот тебе дембельский аккорд – отдраить грузовик от чертовой грязи так, чтобы я в дверце машины своё отражение увидел!
Я еле сдерживаю усмешку. А Сашка, тот откровенно усмехается за спиной капитана. Но, поймав враз посерьезневший мой взгляд, тут же стухает. Зря ты малыш так, над дедами смеяться себе дороже.
- А чтобы в твою чертову белобрысую головушку не пришли всякие чёртовы мысли, возьмешь ты с собой не его, - большой палец капитана тыкается через плечо в Педалю. – А-а-а…, во! Холмогорова! Он тебе халтурить точно не позволит, да и прикроет от всякой чертовщины в случае чего. И поедите на реку, заодно и сержанта до третьего взвода подбросите.
Теперь уже указательный палец упирается в мою грудь. Что за хня? Нафига мне в третий взвод?
- Так что, Капицын, пулей за Холмогоровым! Сержант, за мной.
- Есть.
Потом мы долго выясняли, в чью светлую голову пришла идея мыть КамАЗ прямо в реке? Эти два клоуна так и не смоги вспомнить. Выяснилось только, что когда я их оставил на блоке третьего взвода, они купили бутылку и двинули к берегу. По пути, а это всего то минуты три, уговорили её полностью. Долго высматривали место поглубже.
- Так, чтобы колёса и раму не скоблить, - расстроено гудя под нос, поясняет Шумахер.
Сгрудившиеся вокруг бойцы, откровенно лыбились, с опаской косясь на жующего желваки комроты.
- Я ему ещё говорил, - шмыгая сопливым носом, гундосит Леха. – Давай здесь заедем, на броде. Тут и берег пологий, и спуск удобный. Нет, этот жлоб уперся, говорит – там типа смотри, пацаны купаются. Должно быть нормально.
Короче, подъехали они к выбранному месту. Нависли кабиной над водой.
- Главное, малец ещё один встал и руками машет – типа, глубоко здесь, с головой. А Шума ему успокаивающе так ладонь растопыривает, и гордо высоту кабины обозначает.
- Вы что, черти, не видели, что там глубоко? – белый от пока ещё не выплеснутого гнева, тихо шипит капитан.
Я молча стою за его спиной и индифферентно разглядываю похлапывающий на волнах тент грузовика. У меня собственно, даже слов то нету. Шумахер с Бухгалтером мотают головами.
- Уже когда вода на лобовое стекло плеснула, я только тогда неладное почувствовал, - жалуется снайпер. – За ручку дернул, а КамАЗ в это время как ухнет вперед, меня буквально и вымыло из кабины. Только винтовку и успел ухватить.
- Ясно, - вопреки моим ожиданиям, совершенно спокойно выносит резюме Самойлов.
Я даже оглянулся на него удивленно.
- С тобой, контрабас, у меня отдельный разговор будет, - не глядя на Бухгалтера, произносит комроты. – А ты, Капицын, на дембель поедешь, когда этот КамАЗ завести сможешь. Приказ ясен?
- Так точно, - ссутулив широкие плечи, вздыхает Мишка.
- Не понял, чёрт?!
- Так точно! - вскидываясь и вытягиваясь по струнке, - гаркает Шумахер. – На дембель когда КамАЗ заведу!
- Ушлёпки, - кидает на прощание капитан и, круто развернувшись, уходит в расположение.
- А дальше что? – тут же подступает к «подводникам» Серёга Вялых, командир третьего взвода.
Шумахер поворачивается к нему с явным намерением послать подальше, но Леха опережает.
- А что дальше…, форма, разгрузка, берцы. Всё намокло, потяжелело. Ещё и винтовка в руках. Как на мелководье выплыл вообще не представляю.
- «Веслом» греб, наверное, - заржали бойцы.
- Наглотался, - шмыгает Леха. – Еле отплевался. Оглядываюсь, а этот дурила вылез на крышу кабины, пикитанку свою нахлобучил, и так и сидит, окрестностями любуется!
Что верно, то верно. Когда мы по тревоге вылетели на берег, то КамАЗ был полностью под водой. Торчали только самый верх кабины и полметра тента, по которому уже карабкались голопузые пацанята из местных. Холмогоров лежал на берегу и плевался, а Шумахер, свесив ноги в воду, сидел на крыше. А на голове у Мишки ярким пятном отсвечивала только что купленная на базаре белоснежная капитанская фуражка.
На дембель Лёха Капицын уехал только через месяц.
Почему Шумахер уехал с колонной на Грозный, а не в Гудермес? Торопился домой. «Нитка» из БэТээРа. ЗУшки и Урала шла до аэропорта Северный. А оттуда его должны были вертушкой перебросить в Моздок. Как он сказал – Раз-два и в дамках! В дамках….
Колонну приняли в пригороде Грозного. Бронетранспортер сожгли сразу, а по зенитной установке и грузовику прошлись пулеметами. Как говорят немногочисленные выжившие очевидцы, очевидно духи хотели захватит исправную ЗУ, потому и осторожничали. Оператора свалили мгновенно, парень даже не дернулся. Мишке же повезло. Говорят – полкузова в фарш, а его даже не задело. Когда все рассыпались и попытались занять оборону, Шумахер метнулся к бестолково ворочающейся установке. Вытащил погибшего бойца, и сам занял его место.
Я потом видел её почерневший остов. Шумахер расстрелял всё, до железки. Он держался пока у ЗУшки был боезапас. И даже после этого. За сиденьем оператора уцелели остатки укладки под выстрелы для РПГ-7. Сам же пустой гранатомет так и остался в руках мертвого Мишки. Разозленные и отчаявшиеся чехи сожгли строптивого стрелка сразу с двух «Шмелей». Один огнемет ударил сверху, а второй в борт. У Шумахера не было ни единого шанса. Последняя граната из РПГ стартовала уже из объятой пламенем машины.
Я стоял и смотрел на лежащие на расстеленном брезенте тела. Растерзанные, залитые кровью и обожженные.
- Шу-ума-а-а…, - окончание комом встало в горле, сжимая гортань. Короткий хрип оборвался, сменившись всхлипом и слезами на грязных щеках.
Мишка лежал с краю. Вернее, это был уже не он. Это была головешка, сжимающая обгорелыми сучками-веточками чёрную трубу гранатомета. Его так и не смогли вытащить, побоявшись сломать ставшие хрупкими кости. Я смотрел на белеющие оскаленные зубы и вспоминал улыбку моего друга, вместо черных, запекшихся провалов, видел яркие. Голубые глаза. Ветер трепал короткий ежик светлых волос.
- Батя! – Мишка резко бьет по тормозам и спрыгивает с подножки.
Крепко ругнувшись, я успеваю выставить вперед руку. Леха больно тыкается лбом в пламегаситель СВД.
- Куда, морда арийская?! – рявкаем мы с ним практически одновременно, но Шумахер нас не слышит.
Через раскрытую дверь я вижу, как он о чем-то усиленно торгуется с дедком в старых тренировочных штанах и армейском бушлате поверх тельняшки. На голове у старика красуется белоснежная фуражка с раскорячившимся крабом на тулье. Дед наконец утвердительно кивает. Мишка опрометью бросается к машине и лезет под сиденье. Выуживает оттуда несколько банок с тушенкой и хлебный «кирпич». У старика аж слезы на глазах выступают. Шумахер сует продукты в руки бывшего моряка и аккуратно снимает с его головы фуражку. Гордый возвращается к КамАЗу.
- Ну, и нахрена она тебе? – задаю я закономерн6ый вопрос, когда грузовик трогается с места.
- Сыну привезу. Это же настоящая фуражка! Пикитанка!
- Что?!
- Ну, сыну у меня три года. Мать пишет, они стихи читают вместе. Агнию Барто. Там что-то про кораблик, лягушек и капитана, Так, он слово капитан не выговаривает. У него пикитан получается. Вот и привезу ему настоящую пикитанку.
Мишка хохочет, невольно заражая весельем и нас с Бухгалтером. Леха даже забывает высказать ему по поводу синяка на лбу. Так со смехом вспоминая «пикитана» и доезжаем до блокпоста третьего взвода.
Сегодня мне опять приснился сон. Маленький мальчик, сидя на коленях у папы, увлеченно елозит пальчиком по страничке детской книжки:
- И скачут…
- Агушки!
- За мной по….
- Попатам.
- И просят меня….
- Покати, пикитан!
Последнее слово мальчишка выкрикивает, обнимая отца за шею. Тот нежно, но крепко прижимает хрупкое тельце к широкой груди. В глазах его счастье и смех.
- Покати, пикитан! – улыбаясь, передразнивает сына отец, нахлобучивая ему на глаза пока ещё большую, но красивую, белоснежную фуражку.
Я знаю, что Мишка Шумахер никогда не читал своему сыну этих стихов. И видел он его в последний раз в годовалом возрасте. Да, и фуражку так и не нашли среди уцелевших в Урале вещей. Наверное, Мишка по своему обыкновению засунул её в карман разгрузки. Он так и не смог привезти подарок своему сыну.
Но, сегодня мне опять приснился сон.